Господствующее положение на Земле в пермский период (299-252 миллионов лет назад) занимали терапсиды — звероящеры. Объективно, они являлись наиболее на тот момент прогрессивной группой позвоночных. Субъективно они даже представляются как-то излишне прогрессивными для своего периода. Ибо странно видеть покрытых шерстью почти зверей не после динозавров, а задолго до них.
Но как же звероящеров угораздило так далеко вырваться вперёд? Ответ, внезапно, будет прост, как пять копеек. Они начали раньше других, да ещё и срезали, пропустив один из важных этапов приспособления к жизни на суше.
В середине карбона амфибии решили порвать с водной средой и начали наперегонки осваивать технику сухопутного, не включающего стадию жабродышащей личинки, размножения. Синапсиды стали первой или одной и первых и, соответственно, максимально обременённой признаками земноводных групп, которой это удалось. И если прочие рептиломорфы, осваивая сушу, в первую очередь спешили обзавестись сухой, прочной, непроницаемой для влаги и газов кожей, то предки терапсид на это отвлекаться не стали, сразу сосредоточившись на изобретениях, которые дали бы им преимущество в добыче пищи и физическом противостоянии с другими позвоночными.
Паруса диметродонов и длинный кишечник казеид были хороши, но клыки терапсид произвели настоящую сенсацию. Влажная и мягкая кожа даже пришлась кстати. На ней хорошо росли вибриссы и позволяющая начать эксперименты с терморегуляцией шерсть. С толком использовав фору, терапсиды захватывали всё больше экологических ниш и делали новые изобретения.
Сцилакозух — хищный звероящер, ничем не выдающийся, но упоминаемый в связи с тем, что, видимо, являлся в большей степени падальщиком, чем хищником. Вроде бы, так себе достижение. Но падальщиком быть тоже не всякому дано. В отличие от хищника, падальшик часто имеет дело с добычей более крупной, чем он сам. Оторвать от неё кусок очень даже непросто. Крокодил, например, утопив жертву, вынужден несколько дней ждать, пока разложение размягчит ткани. До крайности неспешно поедает габаритные трофеи и гигантский варан. Большинство же рептилий и все земноводные вообще не интересуются пищей, которую нельзя проглотить сразу. Зубы терапсид являлись не только оружием, но и разделочным инструментом, открывающим звероящерам доступ к распространённому, но труднодоступному ресурсу.
Териогнат — метровая всеядная терапсида, о которой стоит сказать лишь то, что она жевала. Данная её особенность уникальной не являлась. Многие из упомянутых ранее звероящеров, если находили что-то съедобное, начинали это что-то жевать. Или грызть, если оно жесткое. Многие, но не все. Ранние сразу заглатывали, целиком либо частями… Пережевывание пищи изобретение очень полезное и отнюдь не тривиальное, но в поздней перми звероящеры взяли этот рубеж. Проблема заключалось не в умении энергично орудовать челюстью, а в том чтобы продолжать дышать, когда занят рот. Сначала зверозавры пытались пустить поступающий через ноздри воздух просто по углублению в своде ротовой полости. Позже у них появилось настоящее вторичное нёбо.
Грозные клыки тиараюденса замечательно подошли бы свирепому хищнику, но… не повезло его клыкам. Упитанный ящер размером со средней величины собаку, судя по остальным зубам, являлся убеждённым вегетарианцем. Сабельные клыки он использовал для самообороны. Причём, коллективной. Не слишком-то страшные на вид и небольшие даже по пермским меркам тиараюденсы ходили толпой, о заветах Суворова ничего не знали, и если появлялся хищник, просто брали числом. Любопытно также, что это одна из немногих терапсид заботившихся о потомстве. Под охраной большого количества взрослых особей молодь находилась в относительной безопасности.
Флегетония — безногая амфибия, попавшая в список, как напоминание, что, несмотря на торжество звероящеров, пермь ещё оставалась эрой амфибий. До конца периода роль земноводных в биосфере оставалась очень значительной, пресные же воды принадлежали им безраздельно. Флегетония, впрочем, жила не в воде, а в почве. Её образ жизни соответствовал таковому у некоторых современных червяг. Или у кротов. Змеевидное существо ползало по системе тоннелей, которую само же строило, уплотняя мягкий грунт головой и укрепляя своды слизью. Питалось оно червями и прочими беспозвоночными, ошибочно посчитавшими, что чья-то нора — хорошее и безопасное место. При этом, предком червяг флегетония не являлась. Они окончательно произошли от хвостатых земноводных только со второй попытки — в триасе.
Терапсида эучамберсия — последнее существо из пермского списка. И, может быть, самое удивительное. Разрывающее шаблон… В звероящерах так много «зверо» и так мало от ящеров. Достаточно одного взгляда на клыки. Бывают ли клыки у рептилий?.. Бывают. У змей. Причём, не простые, а с каналом для впрыскивания яда. И у эучамберсии были именно такие клыки. Хищник размером с барсука, вероятно, охотился на примерно равных по габаритам амфибий и рептиломорфов и не полагался только на силу укуса. Однако, идея была не слишком хороша. Яд действует не мгновенно. И тактика работала только против жертв медлительных и практически безоружных. В более поздние времена такие просто перевелись, и схватка с крупной жертвой для хищника стала слишком рискованной. Мелкую же можно одолеть и без яда. Главное — поймать… Как следствие, динозавры ядом пренебрегали. Звери тоже стали пренебрегать, но не сразу. У утконоса ядовитые шпоры ещё есть.
Тиараюденс пренебрегал заветом Суворова «воевать не числом, но умением». Но очень почитал другой завет — «пуля — дура, клык — молодец»