Птерозавры, разумеется, не динозавры. Но связаны с ними общей судьбой. Те и другие исчезают 66 миллионов лет назад. Причём, основательность мел-палеогенового вымирания, как проявленное им внимание к деталям, — исчезали целые отряды, только они, зато уж так чтобы ни один вид не ушёл, — делает альтернативную реальность, в которой динозавры выживают, не фантастической, а напротив даже более логичной и объяснимой, чем реальность наличествующая. Так бывает.
То есть, допустим что меловые рептилии 66 миллионов лет назад вымерли. Но не все скопом. А лишь те, чьё время пришло по понятным причинам.
При таком подходе перспективы птерозавров не выглядят радужными. К концу мела птицы уже составляли им конкуренцию. Птерозавры оставались многочисленными и разнообразными. Что однако не отменяло факт их морального и физического устаревания.
Механизм полёта птерозавров являлся наиболее древним, а значит, проработанным, в своём роде совершенным, но и изначально порочным. Передние их конечности выполняли назначение как крыльев, так и ног. Расположенные на голове рули (авиационная схема «утка») дополнительно смещали центр тяжести вперёд. Задняя же часть тела выходила непропорционально облегчённой. Главный же изъян заключался в конструкции крыльев, перепонка которых крепилась к длинным и тонким костям пальца. Таким образом, крыло не было рассчитано на высокие перегрузки при активном машущем полёте. Что вынужденно компенсировалось его длиной и приспособленностью к планированию.
Соответственно, слабым местом птерозавров оставалась техника взлёта, в момент которого требуется развить максимальную мощность. Да и просто размахнуться крыльями, стоя на земле, они не могли. Вероятно, лишь наименьшие представители этого отряда — с ворону размером — могли взлетать с плоской поверхности, стартуя в прыжке. Остальные же вынуждены были лезть, бежать или плыть, пока не достигнут площадки, с которой можно было взлететь, набирая скорость в планировании. То есть, полёт даже не был для них основным способом передвижения. А главное, избежать опасности, взмыв в воздух, как принято у птиц, птерозавр точно не мог…
Но птерозавры даже не были самыми странными летунами эпохи мезозоя. Небо тогда делило множество летающих и планирующих ящеров, самых экзотических конструкций, включая и четырёхкрылых. Верхний ярус леса, где можно было охотиться на насекомых и собирать семена хвойных деревьев, представлял собой густо населённую и… полностью безопасную зону. Птерозавры (мелкие) являлись самыми крупными его обитателями и даже среди них не имелось хищников, охотящихся на других древесных позвоночных. Так что, каждый летал кто во что горазд, нисколько не волнуясь, если получалось плохо. Главное было, шмякнувшись с дерева не разбиться и успеть залезть обратно.
Очевидно, этот мир не мог сохраниться до нашего времени, так как рептильно-летающее засилье было бы ликвидировано хищными птицами ещё в начале палеогена. Подросшие млекопитающие, привлечённые на деревья плодами покрытосемянных, провели бы окончательную зачистку. Среди крупных же, рыбоядных птерозавров, полагающихся на более, чем у птиц, высокую приспособленность к планирующему полёту, дольше всего продержались бы наиболее крупные, с размахом крыльев от 6 до 16 метров. Охотясь на рыбу, слишком крупную даже для альбатросов и пингвинов, они не имели бы конкурентов. А размер, которого пернатые хищники просто не могут достигнуть при всём желании, защитил бы птерозавров от естественных врагов.
Несмотря на сложную тактику охоты — часами или сутками планировать, найти крупную рыбу, безошибочно спикировать, проглотить её и возвращаться к родным скалам вплавь (набрать высоту от уровня воды птерозавр уже не мог) — скорее всего, именно гигантские летающие ящеры могли бы сохраниться до нашего времени.
Огромные «живые дельтапланы» не представляли бы для людей ни опасности (снизиться до бреющего полёта над сушей это чудище просто не рискнуло бы), ни интереса в качестве добычи. Но если размышлять чисто теоретически… Кецалькоатли и орнитохейрусы — единственные реальные летающие существа, способные носить на спине человека.
Честное слово, стыдно же должно быть с таким умным видом пересказывать предрассудки как минимум полувековой давности. Особенно для человека, позиционирующего себя как непримиримого борца с невежеством.