…Могут ли лучники сбить стрелами летящего дракона? Что ж, сбивает же в знаменитой поэме Твардовского боец Теркин самолет выстрелом из винтовки. Дракона, пожалуй, можно приравнять к тяжелому истребителю эпохи Второй Мировой. Но можно ли сравнивать лук с винтовкой Мосина?
В плане мощности выстрела английский longbow (длинный лук) сравнить можно разве что со спортивной 5.7 мм винтовочкой «мелкашкой». Да и то, сравнение окажется крепко в пользу крошечной пули. Что, впрочем, не мешало луку и стрелам заливать Землю кровью в течение многих тысячелетий. Даже со столь несовершенным оружием стрелки играли важную роль на полях сражений древности.
Содержание
Легкая пехота
Не удивительно, что метательное оружие, опыт в обращении с которым легко было приобрести на охоте, первое время сохраняло ведущую роль и на поле боя. Армия Древнего Египта в III тысячелетии до н. э. состояла преимущественно из лучников, пращников и метальщиков бумерангов. Египетского фараона Тутанхамона в гробницу сопровождала целая коллекция луков, — 46 штук! Сражения эпохи меди и бронзы продолжали представлять собой перестрелки, лишь изредка прерываемые появлением колесниц знатных воинов.
Но в Древнем Египте даже фараон выходил на поле боя в одних только переднике и шапке. По мере распространения доспехов и тактики боя в строю, при которой пехота оказывалась практически полностью закрытой щитами, престиж лука стал стремительно падать. Так герой древнейших греческих мифов – Геракл – был вооружен дубиной и луком. Более поздний мифологический персонаж – царь Одиссей – также имел лук. Но, собираясь на Троянскую войну… оставил его дома. И в самом деле, ну зачем на войне – лук? Наконец, к началу 5 века до н. э. уже никто из жителей континентальной Греции не владел этим оружием. Когда афиняне решили сформировать отряд стрелков, им пришлось набирать его из критских наемников и освобожденных пленников-скифов.
В начале железного века пехота естественным образом разделилась на тяжелую – щитников, и легкую – стрелков. Воины с луками, пращами и дротиками рассыпались перед фалангой и по ее флангам. Стрелки завязывали бой, — то есть, градом снарядов вынуждали вражескую фалангу двинуться в атаку. А после начала боя стремились забежать в тыл вражеского построения, обойдя его с флангов или проникнув в разрывы строя.
Казалось бы, хорошая легкая пехота могла сыграть важную и даже решающую роль в сражении. Ведь, подвижность позволяла стрелку поражать тяжеловооруженного врага практически безнаказанно. Давид, выступая с пращей против закованного в медную броню Голиафа, — не рисковал. В случае промаха, ничто не мешало ему убежать от Голиафа.
Но, вот, именно хорошей-то легкой пехоты в античных и средневековых ополчениях просто не могло быть. Богатые воины, способные приобрести дорогое оружие и посвящать досуг упражнениям, выступали конными. Горожане и зажиточные крестьяне обзаводились доспехами и сражались в строю. С пращами и луками шла в бой только отборная голытьба. Это сказывалось, как на качестве оружия, так и на качестве подготовки легкой пехоты. А, ведь, стрелок, практически, индивидуальный боец. Подготовка ему требовалась даже более основательная, чем гоплиту.
По этим причинам, в описаниях древних сражений редко можно найти упоминания о действиях легкой пехоты. Хотя даже у греков ее было очень много. На аграрном Пелопонессе, например, на одного гоплита приходилось по семь пращников! Но «файтер первого уровня» с пращой или простеньким луком и дюжиной стрел если и попадал, то только по своим. Да и то, — не настолько часто, чтобы его присутствие на поле боя приобрело какое-то значение.
Уже в античности стало ясно, что отряды легкой пехоты должны формироваться на профессиональной основе. Первая же проверка полностью подтвердила истинность данного вывода. В 425 году в бою на острове Сфактерия регулярный отряд афинских пелтастов разбил небольшую спартанскую фалангу. Трудно сказать, как метали свои дротики пелтасты, но, например, римский император Диоклетиан с нескольких метров попадал пилумом между пальцев у ребенка, а маленьким позолоченным копьецом пригвождал муху.
Праща
В древности и в средние века праща пользовалась большой популярностью в первую очередь благодаря своей простоте и дешевизне. Всякий желающий покрыть себя славой на поле боя легко мог отыскать ремень и подобрать несколько камней. Вот только даже самый опытный пращник попадал в ростовую мишень в лучшем случае с 50 метров. И пользовался пращник-снайпер при этом, естественно, не каменными снарядами. Камни слишком трудно было точно подобрать по весу и форме.
Самые дешевые снаряды к праще представляли собой шарики обожженной глины весом 300 г и диаметром около 7 см. Но настоящие – профессиональные – пращники Ассирии, Персии, Рима и Карфагена за ценой не стояли и использовали пули из свинца и железа. Если каменные и глиняные пули метались только на 80-90 метров, то свинцовая пуля улетала на целых 250 метров! И убивала даже на излете.
С 50 метров выпущенные из пращи металлические снаряды раскалывали бронзовые шлемы и пробивали тяжелые щиты. Греческий полководец Ксенофонт в своем трактате «Анабазис» отмечал, что его войска несли наибольшие потери от стрельбы персидских пращников. «Не было шлема и щита, которые бы они (пращные пули) не пробивали»! Позже, Антоний (тот самый, который «и Клеопатра»), собираясь в поход на Парфию, усиленно набирал в Сирии именно пращников для борьбы с парфянской конницей.
Конные стрелки
Еще со времени скифов и киммерийцев конный лучник показал себя достаточно грозной боевой единицей. С одной стороны, всаднику было трудно использовать длинный и мощный лук. На одном и том же участке фронта пеших стрелков могло поместиться в несколько раз больше, чем конных. Да и стрелял каждый конник далеко не так часто и точно, как пеший лучник. Но, с другой стороны, конь позволял лучнику удерживать противника на расстоянии, иметь с собой много стрел и быстро возвращаться к обозу за новыми боеприпасами. Наконец, конный лучник быстрее, чем пеший, мог оказаться в нужном месте.
Обычно, обстреливая пехоту, конница «крутила карусель». Всадник мчался вдоль строя пехоты и с дистанции 5-50 метров выпускал несколько стрел. Потом разворачивался и делал новый заход. Но если кавалерия использовала мощные луки и тяжелые стрелы, то перед ней открывалась еще одна ценная возможность. Дальность выстрела можно было увеличить за счет сложения скоростей коня и стрелы.
Медлительная тяжелая стрела, выпущенная через голову скачущего коня, получала дополнительное ускорение и летела на 30-40% дальше. Так действовали монголы: разгонялись и выпускали свои длинные стрелы с дистанции 250-300 метров. А потом успевали развернуться, прежде чем оказывались в пределах досягаемости вражеских луков.
Жалящая туча
Еще в каменном веке всюду, где лук получал распространение, другое метательное оружие оказывалось заброшенным охотниками. Тем не менее, на полях сражений железного века лучники долгое время заметным спросом не пользовались. Не только римляне и греки, но и германцы долгое время предпочитали луку дротики и пращи.
Как показали реконструкции проведенные историком В. Васильевым и мастером спорта Г. Макаровым, короткие скифские луки выбрасывали стрелы весом 15-25 г только на 100-140 метров. Столь же скромными были возможности и, например, луков американских индейцев. Охотники и кочевники сознательно предпочитали сравнительно слабые луки, как обладающие лучшей точностью. Но стрелять из скифского лука имело смысл только на 30-40 метров. То есть, примерно на такую же дистанцию, на которую могло быть брошено копье.
Небольшая сила коротких луков негативно сказывалась не только на дальности стрельбы, но и на убойной силе оружия. Из хроник Отечественной войны 1812 года известен случай, когда французский драгун продолжал энергично гоняться с палашом за башкирами после того, как в него попало целых 10 стрел. То есть, действие башкирских луков даже по небронированной цели класса «Портос» нельзя было признать удовлетворительным.
Совершенствование лука происходило в первую очередь в направлении увеличения его мощности. Из 46 луков Тутанхамона 32 уже были композитными и имели длину почти в человеческий рост. Появление же сравнительно доступного металла позволило увеличить до 50-80 граммов и вес стрел. Такие стрелы дольше сохраняли убойную силу и могли пробивать легкий доспех. Так, например, в 1097 году князь Мстислав был смертельно ранен стрелой сквозь кольчугу. Человека же не защищенного панцирем стрела могла даже пронзить насквозь. Такой случай известен из поданной в 1616 году челобитной туляка Остафия Крюкова.
Распространение мощных композитных луков позволило увеличить дальность эффективной стрельбы до 120-150 метров. Это было уже «что-то». В Азии еще в древности лук начал свое победное шествие. Но в Европе мощные луки появились только в средние века. Да и то, — цельнодеревянный 2-метровый английский longbow, был только дешевой подделкой под азиатские луки. Дальность эффективной стрельбы из него 80-граммовыми стрелами не превышала 90 метров.
Конечно, и 90 метров – совсем не плохой показатель для древнего оружия. Но, и пращник кидал свои совершенно бесплатные камни на такое же расстояние. Лучников разбирала досада: ведь, стрелы-то, на самом деле, могли быть пущены на в 2-3 раза большую дистанцию. Могли-то, могли, но… Была в средние века в Новгородских землях такая молодецкая потеха: падающие на излете стрелы руками ловить. Вот, если бы стрела не теряла скорость в полете!
Сделать так, чтобы стрела не растрачивала по дороге к цели свою и без того скромную энергию, конечно, было нельзя. Но оказалось, что можно сделать так, чтобы к концу пути часть энергии она себе вернула. Очень тяжелым стрелам воздух оказывал относительно меньшее сопротивление, и в падении они снова начинали разгоняться. Пикируя из верхней точки траектории, стрела весом 125 г возвращала себе убойную силу, а стрела весом 225 г – даже кое-какую пробивную!
Тяжелые стрелы летели совсем недалеко – всего 180-240 метров. И очень неточно, — часто их даже не снабжали оперением. Тем не менее, их применение позволило увеличить дальность эффективной стрельбы из лука почти вдвое.
Стрельба навесом давала лучникам и еще одно ценное преимущество, — они получили возможность, не мешая друг-другу, построиться в несколько рядов. Так, в сражении при Кресси английские лучники стояли в 4 ряда. Именно это позволило им выпустить по французам 500000 стрел общим весом около 100 тонн!
«Туча стрел» — вовсе не преувеличение. И персы, угрожая спартанцами закрыть стрелами Солнце, — не шутили. Скорострельность лука оставалась непревзойденной до конца 19 века. Как только противник подходил на «перестрел» (полет тяжелой стрелы), лучники открывали «заградительный огонь», делая по 10-12 выстрелов в минуту. Даже по атакующей кавалерии лучник успевал выпустить 4 стрелы. А если лучники вставали в 10 рядов?
Но все, как говорится, имеет свои оборотные стороны. Охотнику было достаточно всего нескольких легких стрел, каждая из которых имела свое имя и какое-то особенное назначение. Но воину требовалась, как минимум, сотня тяжелых стрел.
Боеспособность лучника всецело зависела от его обеспеченности боеприпасами. Если считать, что при Кресси все французские рыцари были прямо или косвенно поражены стрелами, то на каждого из них было израсходовано около 300 штук! Минимум, 10 кг одного только железа! В сражении при Каррах 10000 парфян, «постоянно возвращавшихся к обозу, чтобы заново наполнить колчаны», выпустили по римлянам уж никак не меньше миллиона стрел. Но у римлян было только 4 тыс раненых. То есть, миллиона оказалось мало! В этой связи сообщение французских летописей, объясняющее низкую боеспособность французских крестьян-лучников (ашеров) нехваткой стрел, выглядит весьма убедительно. Французский король не догадался снабжать лучников казенными стрелами.
Стрелы, видимо, были одним из первых товаров массового производства. Крепости и армии закупали их партиями в десятки тысяч штук! А древко стрелы вырезалось вовсе не из какой-нибудь ветки! Отрезок бревна длиной от 1 до 1.5 метров требовалось расколоть вдоль на тоненькие планки. Затем, четыре планки с разным направлением волокон продольно склеивались между собой, образуя заготовку для древка. Только так могли быть изготовлены каленые стрелы, не изгибающиеся при высыхании и пригодные для длительного хранения.
Производство стрел представляло собой отдельную ремесленную специальность. И в Москве мастерские стрельщиков в свое время занимали целую улицу – Стрельню.
Можно ли отбить стрелу мечом?
В фэнтези немыслимо быстрые герои нередко рубят стрелы мечами. Является ли такой прием свободным полетом фантазии? Нет. В 2002 году австралиец Энтони Келли сумел поймать руками даже 23 пейнтбольных шарика, выпущенных в него со скоростью 60 м/с с дистанции 20 метров. По утверждению Келли, ловить руками стрелы ему было намного проще, так как стрелы – длинные и летят значительно медленнее. Несомненно, отбить стрелу саблей было куда легче, чем поймать ее рукой.
Чаще всего, впрочем, стрелы отбивали щитами, а не клинками. И это было вполне обычной практикой. В Ассирии, например, каждого лучника прикрывал воин с небольшим и нетяжелым щитом. Описывая битву у Граупийских гор, Тацит сообщает, что такой же обычай был и у древних британцев. Пока одни из них осыпали стрелами римлян, другие искусно отражали вражеские стрелы «короткими» щитами.
Стрелу не следует путать с пулей. Для того чтобы преодолеть дистанцию в 90 м тяжелой стреле английского лучника требовалось около 4 секунд! По этому в бою англичане прицельно стреляли только на 30 метров, а азиатские стрелки – на 60 метров. Но и с такой дистанции попасть в скачущего всадника было столь же сложно, как из винтовки в самолет. Скорости снаряда и цели были вполне сопоставимы.
Арбалетчики
Мысль о том, что стрелкам требуется более мощное, чем лук, оружие, посещала людей еще в древности. Первые арбалеты были созданы уже в 4 веке до н. э. одновременно китайцами и сицилийскими греками. Соотечественники Архимеда называли свою модель арбалета «гастрофетом» — «брюшным луком», так как для взведения тетивы стрелок должен был наваливаться животом специальный рычаг. Китайцы же — «сверхъестественным луком на ложе».
Что же сверхъестественного могли усмотреть в арбалете китайцы, — несомненно, лучшие лучники древности и средневековья? А вот что: устройство арбалета не только позволяло вложить в выстрел силу для лучника недоступную, но и давало возможность на некоторое время запасти энергию. Пока механизм удерживал тетиву, стрелок мог спокойно прицеливаться. Если же арбалет снабжался еще и прицельными приспособлениями, то его точность становилась вполне сравнимой с точностью современного нарезного оружия. С 35 метров опытный стрелок не давал промаха по куриному яйцу! При этом летел болт в 1.5-2 раза быстрее стрелы, что давало арбалетчику большие преимущества при стрельбе по движущейся цели. Главное, уклоняться от болтов не умели даже китайские монахи!
Энергия выстрела у наиболее мощных арбалетов приближалась к таковой у современных 9 мм пистолетов. Выпущенные из них болты с 25-30 метров пробивали 1.5-миллиметровую сталь кирасы, а с нескольких метров их не мог остановить даже 3 мм козырек шлема. Да и для легких, взводимых с помощью рычага, арбалетов кольчуга или кожаный панцирь никакой проблемы не представляли.
Тем не менее, нигде, кроме Китая, арбалет долгое время заметного успеха не имел. Римляне заинтересовались «манубаллистами» (ручными баллистами) только в 3 веке новой эры. До начала 6 века римские арбалеты еще попадались среди вооружения знатных франков, но затем это оружие в Европе надолго было забыто. Да и в Азии о нем вспоминали совсем не часто.
В древности замечательные достоинства арбалета практически полностью обесценивались его бессилием против тяжелого щита. Одна из множества стрел лучника скорее имела шанс избежать встречи с этой непреодолимой преградой, чем одинокий болт, путь даже и выпущенный со сверхъестественной силой и точностью. В Азии же, где тяжелые щиты не были в почете, роковую роль сыграло неудобство арбалета для всадника.
Вторично в Европу арбалеты попали в числе трофеев, захваченных крестоносцами в арабских городах. Эффективность этого оружия произвела настолько глубокое впечатление, что в 1139 году на Втором Латеранском соборе папа Иннокентий заклеймил арбалет, как «смертоносное и богопротивное оружие». Само собой, после такой рекламы бурный успех арбалета в Европе стал неизбежным. Какой же воин откажется от «смертоносного» оружия?
Так и произошло. Английский король Ричард Львиное Сердце собственным примером побуждал своих воинов осваивать новое оружие. И принимал меры к налаживанию производства арбалетов в Англии, отправляя в Лондон захваченных арабских мастеров. Испанские же правители арбалетчиков стали посвящать в рыцари. И действовали в этом направлении настолько последовательно, что арбалет постепенно стал неотъемлемым атрибутом идальго.
Когда же и сам Ричард погиб, сраженный болтом сквозь королевский доспех, вопрос о необходимость усиления рыцарской конницы отрядами вооруженных арбалетами стрелков был решен окончательно и бесповоротно. В 13-14 веках пехоту в Европе настолько тесно ассоциировали с арбалетом, что во Франции командующего пехотой именовали не иначе, как «гранметром арбалетных стрелков».
Но арбалет мало подходил для массового вооружения средневековых армий. Рыцари бились конными и выполнять «работу» арбалетчиков не могли. Для крестьян же арбалет был слишком дорог. Стрелков приходилось вербовать в среде горожан, а их было еще совсем мало в Европе 12-13 веков. В 13 веке английским королям, при всем их энтузиазме, не удавалось иметь в составе своих армий более 700 арбалетчиков разом. Что постепенно и привело их к мысли о замене арбалетчиков лучниками, которых можно было набирать тысячами. Другим же странам Европы стрелков продолжали поставлять города северной Италии.
Тактика арбалетчиков мало походила на тактику лучников. Арбалетчики не пускали тучи болтов навесом на предельную дистанцию. Слишком уж жиденькие получились бы у них тучи, учитывая низкую скорострельность арбалета. Стрелять из этого оружия имело смысл только на расстояние, на котором в полной мере сказывались преимущества болта в точности и пробивной силе. То есть, только на 70-140 метров.
Необходимость подходить к противнику на расстояние меньшее полета стрелы из лука вынуждала арбалетчиков использовать щиты и доспехи. Поражение генуэзских стрелков при Кресси, кстати, было предопределено тем, что французы так торопились начать сражение, что не дали арбалетчикам взять из обоза их павезы (щиты-подпорки к арбалетам) и панцири-бригантины.
Арбалетчики не могли вставать в несколько рядов. Пологая траектория болта не давала задним рядам стрелять через головы передних. По этому, если арбалетчиков было много, они образовывали караколе. Первый ряд стрелял, и отступал по проходам в построении назад, давая выстрелить следующему ряду. Естественно, громоздкое вооружение арбалетчиков делало такие перестроения очень неуклюжими.
Стрелков 14 века можно назвать «легкой пехотой» только условно. Тяжелый арбалет весил 6-7 кг, да еще и ворот к нему – 3 кг! Со щитом-подпоркой и 40 болтами в двух коробках получалось уже 20 кг. Понятно, почему тяжелый арбалет обслуживали два человека. И почему арбалетчики, практически, не могли вести ближний бой. Тяжелое и громоздкое вооружение делало их очень медлительными.
Не многим, впрочем, отличались от арбалетчиков и лучники. Занимая позицию, лучник втыкал в землю вокруг себя несколько принесенных с собой стрел, и в дальнейшем полностью зависел от проворства подносчиков. Длинных английских стрел невозможно было носить с собой много. Уже с десятком таких снарядов лучник становился похожим на вязанку хвороста.
Величественная неторопливость стрелков вполне соответствовала тактике пехоты 14 века, подразумевавшей исключительно оборону на заранее подготовленных позициях. Но уже в 15 веке тяжелая пехота построилась в баталии и перешла к наступательной тактике. Возросла и подвижность стрелков. Баталию сопровождали бездоспешные воины с облегченными рычажными арбалетами весом около 4 кг. С другой стороны и тяжелую кавалерию теперь постоянно сопровождали ездящие арбалетчики. Для заряжения они вынуждены были спешиваться, но, так или иначе, лошадь позволяла тяжеловооруженному стрелку не отставать от конных рыцарей.
Облегченный арбалет 15 века стал практически бесполезным против защитного снаряжения, которое в 15 столетии, напротив, значительно улучшилось. Функции бронебойного оружия постепенно брали на себя аркебузы… Но это, что называется, уже другая история.
Стрелки в Европе
Надо отметить, что часто встречающееся утверждение о слабости и малочисленности пехоты в средневековой Европе не соответствует действительности. Хороших стрелков в Европе было достаточно много и до 14 века. Пехота охраняла замки. Да и в походе каждого рыцаря сопровождало несколько слуг, из числа которых, как правило, только один оруженосец был тяжеловооруженным всадником. Остальные – стрелками.
Но прока от пехоты на поле боя, действительно, долгое время было мало. Своих пеших слуг рыцарь оставлял в лагере. На поле боя они физически не смогли бы его сопровождать. В сражении принимала участие только пехота, организованная в тактические единицы и подчиненная командующему лично. Но даже если король, кроме рыцарей, приводил еще и наемников, либо ополчение крестьян или горожан, возникал вопрос, где поставить пехоту?
Размещение кавалерии на флангах, а пехоты в центре, казалось естественным и полководцам древней Македонии, и полководцам средневековой Руси. Но только не европейцам! Пехоту ставили то позади кавалерии, где от нее не могло быть пользы, то впереди кавалерии, где она нередко попадала «под дружественные копыта». Понимая это, наиболее мудрые стратеги размещали пехоту… на флангах! Так, на Чудском озере отряды эстонцев и латышей шли слева и справа от «свиньи» крестоносцев.
Спираль истории
В каменном веке стрелком – и отличным стрелком — был не только каждый воин, но и вообще – каждый мужчина. До тех пор пока люди жили охотой, умение поражать стрелами самую различную живность – от мелких птиц, до бизонов – было для людей столь же естественным, как и умение ходить.
Но поразить стрелой противника в бою оказалось сложнее, чем даже могучего бизона. Совершенствование метательного оружия и тактики стрелков не всегда поспевало за улучшением защитного снаряжения. Да и после того, как снаряды стали выбрасываться не мускульной силой человека, а энергией пороховых газов, исход сражения еще долгое время продолжал решаться в ближнем бою.
Но в конце 19 века круг замкнулся. По мере увеличения эффективности огнестрельного оружия, роль дистанционного боя все боле возрастала, и понятия «воин» и «стрелок» снова стали взаимозаменяемыми. Лук и стрелы, конечно же, к этому времени давно отошли в историю. Тем не менее, значение их в развитии военного дела как нельзя лучше иллюстрирует тот факт, что именно от слова «стрела» производны понятия «стрелять», «стрелок» и «выстрел».
