Эволюция основана на отборе мутаций. Но могут ли новые органы возникать благодаря случайным событиям? Могут, конечно, раз уж возникают. Даже странно было бы, если б возникали, но не могли. Вопрос, однако, заключается в том, как эволюция это проделывает. Каким образом хаотические мутации под действием неуправляемого отбора приводят к прогрессивным изменениями?
Мутации — это просто. Естественный же отбор, как таковой, тоже представить сравнительно легко. Хищники преследуют, жертвы убегают. Тех, кто бегает недостаточно быстро, догоняют… Ну, дальше ясно. Труднее представить, каким образом адаптация приводит к появлению новых органов, и уж тем более комплексов органов, подобных эхолокационному аппарату летучей мыши. Нельзя же охотиться на летающих насекомых ночью, пока ещё нет стремительных крыльев и доведённого до совершенства радара! По первому впечатлению, разрозненные и незавершённые элементы сложных природных механизмов бесполезны друг без друга, и владелец любого из них будет устранён отбором прежде, чем обзаведётся прочими необходимыми деталями.
Ископаемая летучая мышь Onychonycteris finneyi охотилась днём и обходилась без эхолокации.
Ошибочность данного суждения заключается в том, что летучей мыши вменяется в обязанность вести определённый образ жизни, не располагая для этого необходимыми средствами. Эволюция не так работает. И сейчас не все рукокрылые охотятся на летающих насекомых. Многие едят фрукты, другие же ищут добычу, бегая по ветвям. Не все летучие мыши хорошо летают, и способности к эхолокации развиты у разных видов в различной степени. Конечно же, мыши стали гоняться за комарами в полной темноте не прежде, чем совершенствование летательного и эхолокационного аппаратов дало им такую возможность
В действительности, при внимательном рассмотрении, даже самые хитроумные природные механизмы обнаруживают способность сохранять функциональность и при упрощении вплоть до полного исчезновения. Вернувшись к летучим мышам, можно отметить, что для эхолокации не требуется не только столь совершенный сонар, которым они обзавелись, но и вообще что-либо такое, чем бы стандартно не оборудовались млекопитающие. Крысы не от скуки пищат в подполье. Отражающийся от стен звук позволяет им ориентироваться в полной темноте. Разумеется, они «видят» куда хуже, чем летающие ночные охотники. Но определённо находят «незавершённый» (и даже не начатый!) сонар достаточно полезным.
В семействе тюленей некоторые виды пользуются эхолокацией, а другие нет. Тюлень-крабоед «на звук» обнаруживает скопления криля. При этом, специальными устройствами дл эхолокации он не обзавёлся.
В природе можно наблюдать применение любого «не упрощаемого» органа на любой стадии упрощения. О полезности «не сформированного» крыла стоит спросить у белок-летяг, механизм полёта которых, кстати, не слишком-то отличается от способа обычных белок, так же планирующих в прыжке, хоть и хуже чем белки-летяги. Глаз начинает выполнять свои функции во времена, когда его ещё… просто нет. Черви воспринимают свет нервными окончаниями, рассеянными в коже. Некоторые простейшие – с помощью пятна светочувствительного пигмента. Те же, у кого и пятна нет, свет всё равно «видят». Поникая в клетку, излучение изменяет скорость химических процессов в ней.
За 36 лет переселённые на необитаемый остров в Средиземном море ящерицы Podarcis sicula обзавелись дополнительным клапаном в кишечнике, создающим необходимую для переваривания растительности камеру брожения
Фактически, эволюция, не утруждая себя изобретениями, лишь улучшает то, что и так уже существует и худо-бедно работает. Лёгкие – апгрейд плавательного пузыря, тот в свою очередь – специализация пищеварительного тракта, в любом случае играющего роль гидростатического органа у водных существ. Ведь в нём образуются газы и скапливаются минеральные частицы, влияющие на плавучесть.
