…Потому что, компромиссы уже невозможны, и, следовательно, уступки бесполезны. Мир изменился.
Конфликт, как учит диалектика, — источник движения. А движение на политической арене сейчас, словно в цирке пожар. Значит, конфликт суров. Есть разные мнения по поводу его природы. Одни считают, это Ротшильды снова что-то не поделили с Рокфеллерами. Другие, что это рептилоиды с масонами. Третьи, что Путин с бензопилой… Я же предположу, что всё, как всегда. Конфликт классический, традиционный. Двум разным сортам добра тесно в одном пространстве-времени.
Концепция добра и зла противоречива. И это не новость, она всегда была такова. Например, все моральные системы однозначно осуждают убийство. Вместе с тем, убийство врага на поле боя с точки зрения нравственности, закона и религии преступлением не считается. И с одной стороны это понятно, ибо заповеди регулируют отношения в обществе и на чужаков не распространяются. Но с другой стороны, люди ж — братья. Следовательно, в самом разделении двуногих на «ближних», коих надлежит возлюбить, и прочих, с коими можно обходиться по обстоятельствам, не стесняясь, заключается что-то неправильное и злое.
Человечество жило с этим конфликтом тысячи лет, постепенно склоняясь к универсальной трактовке добра. Но только на словах. Ибо и само существовало лишь на словах. Не являлось общностью с практической точки зрения и не сознавало себя таковой. Племенные объединения сменялись феодальными, имперскими, национальными, но взаимоотношения между группами оставались конкурентными и какими-либо правилами не регулировались. То есть, формально правила существовали. Прежде чем напасть на соседей, полагалось придумать casus belli. Прежде, чем снести кому-то голову, считалось хорошим тоном сказать «кто с мечом к нам придёт…» Но трудно, что ли, придумать или сказать? В конце концов, существовали учебники и справочники.
Ситуация стала меняться только в прошлом веке, когда появление термина «мировое сообщество» зафиксировало соответствующие изменения в массовом сознании. То есть, возникло понятие, которое данный термин стал обозначать. Означал он, впрочем, несколько десятилетий нечто, скорее, желаемое, нежели действительное. Никакого сообщества, способного диктовать правила и следить за их соблюдением, на деле не существовало. Но к концу прошлого века появилось и оно. Не совсем в таком виде, как хотелось бы, — например, наличия у сообщества лидера, выполняющего функции мирового шерифа, теория не предсказывала. Однако, тут уж выбирать не приходилось.
И вот здесь, начинается интересное. Одновременно с мировым правительством, — не тайным, а вполне явным, формально никем управлять планетой не уполномоченным, но обладающим для этого всеми необходимыми средствами, — родилась и новая сущность: «ценности». Сначала «общечеловеческие», но формулировка могла меняться, не оказывая влияния на суть. Суть же заключалась в том, что эти ценности, существовавшие и ранее, по факту становятся сверхценностями. В медицинском смысле.
Иначе система не работала. Возникал конфликт. Демократические процедуры действовали до уровня правительств национальных государств. Наднациональные структуры, к которым переходила власть, оказывались не избираемыми (по крайней мере прозрачным образом) и никому не подотчетными. Вообще, получалась какая-то ерунда. Президент США официально носивший титул «лидер свободного мира», избирался только американцами. А значит, как по закону, так и по понятиям, обязан был действовать в интересах только своих избирателей. Свободный мир мог идти лесом.
Конфликт решался, если правитель, — не только американский, но и любой, — переставал считаться слугой народа (определённого), а трактовался, как слуга человечества, хранитель и ревнитель ценностей — свободы, равенства, братства в актуальном их толковании. Интерес избирателей в этом случае соблюдался, так как ценности и являлись высшим благом. Постулировалось, что любые действия, соответствующие генеральной линии добра, полезны. Причём, всем народам. А любые, идущие поперёк, обязательно приведут к дурным последствиям. Тоже, для всех. В новом мире концепция игры с нулевой суммой, при которой выигрыш одного тождественен проигрышу другого, объявлялась устаревшей. Результатом принятия правильных решений являлся выигрыш для всех. Прочие решения не допускались.
Легитимность мирового правительства не может основываться ни на воле одного из народов, ни на воле всех народов, так как в последнем случае отсутствует реальный механизм волеизъявления. Источником легитимности становится идея. Соответственно, элиты, желающие принять участие в правлении миром, вынуждены играть по тем правилам, которые сами же и ввели, — именно для оправдания узурпации (с точки зрения классических представлений о демократии, это называется так) власти. И правила эти накладывают ограничения на выбор решений, причём ограничения жёсткие и обременительные.
Например, в современном мире невозможна сделка. Ранее сделка являлась основой политики, и говоря об успешной политике, как правило, подразумевали именно выгодную сделку. У Британии и СССР разные идеологии? И вообще, державы являются смертельными врагами по совокупности объективных причин? Да, ерунда. Плодотворному сотрудничеству в борьбе против Гитлера такие мелочи не мешают. Именно сделки, в которых идеология приносилась в жертву соображениям практической целесообразности, — с Аравией, с Китаем, с Турцией, — на 80% обусловили успех США в холодной войне. Но более сделки уже заключать нельзя. И даже с выполнением традиционных обязательств по старым возникают проблемы. Так как сделка подразумевает взаимные уступки, а ценностями поступиться нельзя. Любое решение, в результате которого ценности терпят урон, невыгодно. Всем! Почему? По определению.
Или что, например, делать, если правильного, доброго, с ненулевой суммой, решения нет? Что делать, если нужно выбирать из двух зол? А ничего. Система такой ситуации не предусматривает. Из двух зол можно выбрать только зло, а это аморально. Соответственно, любой конфликт должен рассматриваться в предельно упрощённой форме. Как борьба хороших, против плохих. Диктатура — плохо, Каддафи, Асад, Мадуро — диктатор, следовательно, борьба против них — это хорошо, следовательно, борцы против диктатуры не являются плохими парнями — джихадистами, например. Не являются, и точка. Иначе нельзя.
Это не двойной стандарт, как думают у нас. Это единственный стандарт, даже единственно возможный. Есть хорошие парни, есть плохие. Всё, что делают хорошие парни, делается с благородной целью, правильными, добрыми методами, и имеет благие последствия. Почему? По определению. Они же хорошие. А с плохими парнями, всё, естественно, наоборот.
И, кстати, о диктаторах! Почему президент, законно избранный и действующий на основании конституции оказывается «диктатором»? Ладно б Путин, но Орбан, даже Трамп? Всё по той же причине. Не важно уже кем и как ты избран. Легитимность правителя определяется его приверженностью ценностям, — и это не чья-то прихоть, а необходимое условие бытия актуального мирового порядка. Тот, кто недостаточно привержен, соответственно, не легитимен. Так что, затеваемый импичмент Трампа, которого можно просто не переизбирать, имеет прежде всего моральное значение. Это священная борьба с тиранией. Священную борьбу нельзя не вести, даже если очевидного смысла в ней нет.
…Так что — в чём суть-то! Договориться не получится. Разговоры о признании изменения статуса Крыма в обмен на уступки в какой-то иной области, — и о любой другой сделке, — не имеют смысла. Универсальная концепция добра и распространения моральных принципов на международные отношения исключают возможность заключения сделок. Только война до полного истребления одной из сторон.
Другие статьи на данную тему
