— К сожалению, я всё больше склоняюсь к выводу, что миром правит не тайная ложа, а явная лажа.
Виктор Пелевин
Случайностей не бывает. Беды не обрушиваются просто так. За всеми событиями кроется чей-то умысел… «Теория заговора» имеет древние корни. В первобытном мире дождь и засуха, удача и неудача на охоте объяснялись волей духов. Человек средних веков неизменно усматривал в своих злоключениях либо божий промысел, либо дьявольские козни.
Содержание
1. Случайностей не бывает…
Прошли века. Восторжествовали технологии. Интеллектуальный уровень масс, в целом, возрос. Но люди, так и не смирившись с безразличием вселенной, желают видеть в событиях, если не справедливость, то хотя бы целесообразность. Горбун примет любое объяснение своего горба, кроме того, что ему просто не повезло. Это жестоко! Главное, некому предъявить претензии. Некого даже обвинить.
Бесспорно, за многими несчастьями действительно кроется чей-то злой умысел. Заговоры существуют, и события вполне могут направляться злой волей. Но конспирологическую теорию легко отличить от добросовестного расследования благодаря тому, что её автор считает предопределёнными все происшествия без исключений. В его вселенной не бывает случайностей. Всё и всегда идёт в строгом соответствии с планами. Заговорщики не могут потерпеть неудачу ни по собственной небрежности, ни по объективным причинам, ни в результате чьего-то противодействия. Например, козни спецслужб никогда не раскрываются и не срываются иностранными спецслужбами, а если уж фальсификаторы истории берутся исправлять летописи, то ни один свиток не укроется от них в недрах провинциальной библиотеки, либо в частном собрании.
Как следствие, план должен быть только один. Ведь, в случае столкновения двух преступных умыслов исход может не соответствовать ни одному из них. Инициатива объявляется монополией заговорщиков. Лишь они одни имеют право сознательно преследовать собственную выгоду. И если на заводах производят коньяк, а в деревнях гонят самогон, то происходит это не из-за стремления отдельных лиц к извлечению прибыли, а в соответствии с планом алкоголизации населения. Рядовые исполнители остаются простыми смертными и о существовании заговора могут даже не подозревать. Но сами по себе они бы гнать самогон никогда бы не догадались. Кто-то должен направлять их деятельность.
2. Преступный умысел
«Теория заговора» утверждает, что за каждым сколько-нибудь значительным событием кроется умысел. Если политику или общественному деятелю случается умереть, — это не может быть «просто так». Значит, кому-то он помешал. Кому-то было выгодно его устранить. Но подход противоречит здравому смыслу. Разве те, у кого нет врагов, живут вечно? Великий человек имеет точно такие же шансы поскользнуться на арбузной корке, как и любой другой.
Бесспорно, смерть политика, даже выглядящая вполне естественной, вполне может оказаться насильственной. Но из этого вовсе не следует, что она таковой и является. В конспирологической же теории значимость происшествия и наличие заинтересованных лиц рассматривается, как самостоятельное (а иногда единственное и достаточное) доказательство злого умысла. В каждом событии кто-нибудь заинтересован. Следует ли из этого, что каждое событие спланировано? Конспиролог полагает, что следует.
Экономический принцип логического мышления, известный, как Бритва Оккама запрещает привлекать для объяснения избыточные сущности. В данном случае это означает, что искать злой умысел допустимо лишь в случаях, когда такие объяснения катастрофы, как случайность и некомпетентность уже рассмотрены и опровергнуты. Англичане противопоставляют «теории заговора» «теорию лажи», утверждающую, что даже члены правительства – всего лишь люди. А, значит, получаться «как всегда» у них может и в случаях, когда они хотят, «как лучше».
ВТЦ 7
В результате атаки на Всемирный Торговый Центр 11 сентября 2001 года, помимо поражённых «Боингами» зданий ВТЦ1 и ВТЦ2, выгорел и рухнул стоявший рядом с ними третий небоскрёб – ВТЦ7. Террористы, пожалуй, назвали бы это везением. Но у заговорщиков не бывает не только провалов, но и удач. Вариант случайности конспирологами даже не рассматривается. Если бы разрушение 47-этажного здания не планировалось изначально, тайное мировое правительство само бы в полном составе погибло в огне, пытаясь тушить пожар, но не смирились бы с выходом событий из-под контроля.
Любое не спланированное событие (пусть даже напрямую оно планам заговорщиков не противоречит) запрещено законами конспирологической вселенной. Ведь, если допустить, что зловещий умысел за одним событием не стоял, это поставит под вопрос необходимость поиска умысла во всех прочих случаях.
3. Cui prodest?
«Ищи, кому выгодно» — предлагает конспиролог. И ищет. Но методы поиска не отличаются строгостью. Собственно, никаких «методов» и нет. В убийстве общественного деятеля с равным успехом могут быть обвинены как его враги, так и его соратники. Если заинтересованных в событии лиц много, «следователь» на собственное усмотрение объявляет виновным одного из подозреваемых, другие же версии никогда не рассматриваются.
Масштабы извлекаемой «виновником» выгоды не принимаются во внимание. И, что самое изумительное, даже сам факт его заинтересованности не считается требующим доказательства. Ведь, если явного мотива нет, вполне может быть мотив тайный, скрытый от глаз непосвящённых. Жертва, например, могла что-то знать о заговорщиках. Даже, наверняка знала. Иначе, зачем же её было убивать? Причём, отсутствие доказательств версии рассматривается, как косвенная улика. Раз документов, обличающих заговор, на трупе не найдено, значит, убийцы забрали их. Факт убийства доказывает наличие компромата, а компромат, в свою очередь, доказывает наличие мотива, и тем самым, факт убийства. Логично, чёрт побери!
Сплошь и рядом мотив убедителен только с точки зрения конспиролога (например, заговорщики очень часто ведут войну против страны, которой сами же и правят, то есть, фактически, против самих себя). Но даже наличие бесспорного мотива не свидетельствует о виновности. В финале детективных романов Агаты Кристи хитроумный сыщик, рассадив по диванам дюжину человек, как дважды два доказывает, что мотив был у каждого из них. Но преступник в комнате только один. Даже если остальные просто не успели, — это не имеет значения.
Погребальные конторы прямо заинтересованы в том, чтобы люди умирали. Но неизвестен ни один случай, когда бы гробовщик совершил убийство ради продвижения своего товара. Для того чтобы извлекать выгоду из ситуации, не обязательно эту ситуацию создавать.
4. Заговор простаков
Как ни странно, тщательное расследование обстоятельств дела, неизменно показывает, что виновниками всех бед человечества являются именно те, кого конспиролог считает своими врагами. По этому, выводы напрямую зависят от политических, религиозных, национальных и прочих пристрастий автора. И от того, верит ли он в зелёных человечков, а если да, то в каких именно. Сама же теория носит явные следы грубой подгонки решения под ответ.
Несмотря на то, что сами спланированные акции всегда проходят безупречно, конечный результат очень часто противоречит интересам «виновных». Ещё чаще цель, якобы поставленная заговорщиками, в результате совершённых ими злодеяний оказывается не достигнутой, или даже, что она в принципе не могла быть достигнута выбранными методами. Объясняя подобные нестыковки, конспиролог без колебаний объявляет, что заговор возглавляют дураки, неспособные допустим, просчитать, что акция, якобы совершённая с целью запугивания, никого особенно не запугает.
В пользу глупости организаторов, действительно свидетельствует очень многое. Это и колоссальное количество оставленных заговорщиками улик, и начисто лишённая логики, буквально шитая белыми нитками «официальная версия», опровергнуть которую без труда способен любой неленивый, скачав несколько фотографий из интернета.
Как это соотносится с предполагаемым всемогуществом заговорщиков? Никак. В реальности, например, на мысль о причастности спецслужб к теракту свидетельствовал бы избыток улик, неопровержимо доказывающих виновность террористов. Ведь, тот, кто улики фабрикует сам, легко отыщет их столько, сколько нужно. Утверждая, что заговорщики – нелюди, и человеку их логику не понять, конспиролог, на самом деле, имеет в виду свою собственную логику. Ведь нелеп не замысел тайной ложи, а представления конспиролога об этом замысле.
5. Глобальность
«Теория заговора» предполагает существование только одного активного игрока, плетущего интриги и преследующего свои тайные цели не менее тайными путями. Игрок этот должен обладать практически неограниченными возможностями, позволяющими держать под контролем буквально всё. Но такой властью явно не обладают даже правительства крупнейших государств, которые, к тому же, постоянно сталкиваются с противодействием оппозиции и в той или иной мере всегда вынуждены считаться с мнением правителей других держав.
По этой причине неизменно оказывается, что нити заговора, достигнув уровня президентских кресел, тянутся куда-то ещё выше. То есть, на планетарный, а в запущенных случаях даже на галактический уровень. Именно там, на высоте недосягаемой зрению простых смертных, сидят истинные кукловоды.
Что мы знаем об этих людях? Конспирологи рисуют нам коллективный портрет идеального правителя. Заговорщики никогда не ссорятся между собой, — интересы общества каждый из них ставит выше своих личных интересов. Все решения принимаются ими коллегиально (теории не предполагает наличие Тёмного Властелина). Хотя обычно и утверждается, что целью заговора является мировое господство, на самом деле, заговорщики бескорыстны. Ибо, если верить конспирологам, вся власть давно уже в их руках.
В реальности, такое правительство оказалось бы очень нестабильным. Члены закулисного кабинета, просто, передушили бы друг друга. За что? За власть. Приятно принадлежать к числу тайных правителей мира, но ещё приятнее править им единолично.
6. Избыточная сложность
Поскольку конспиролог вынужден подгонять решение под ответ, методы заговорщиков отличает избыточная, необъяснимая сложность. Например, если, как утверждают альтернативные версии событий, 11 сентября 2001 года «близнецы» были взорваны, то зачем понадобилось таранить их самолётами? Разве не проще было бы, минуя стадию захвата авиалайнеров, обвинить террористов в минировании ВТЦ? Благо, прецедент имелся. В 1993 году злоумышленники пытались этот комплекс именно взорвать.
Столь же избыточной является и кровожадность заговорщиков. Какие бы цели ими не ставились, разве для их достижения не хватило бы одной 110-эажной башни и какой-то тысячи жертв? Второй небоскрёб, если уж он так мешал, можно было бы потом взорвать вполне легально. В результате падения «близнецов» ещё пять огромных зданий получили такие повреждения, что их пришлось снести. При всём этом, иррациональная жестокость заговорщиков перемежается с необъяснимыми приступами человеколюбия. Например, пожарные тушившие ВТЦ7 почему-то были предупреждены о моменте подрыва и успели покинуть здание, тогда как на ВТЦ1 и ВТЦ2 никто не спасся.
К своим тёмным целям заговорщики идут извилистыми окольными путями. Настолько хитроумными, что лишь отпетому конспирологу очевидно, что для достижения нужного закулисе результата предпочтительными были именно избранные ею средства. Ведь в реальности, всё, что может быть сделано проще, делается проще… Масштабность и сложность замысла вынуждают заговорщиков привлекать колоссальное количество подручных, например, подкупать или запугивать всех ведущих экспертов, а иногда даже всех учёных определённой специальности. Между тем, как говорят немцы, «что знают двое, то знает и свинья».
7. Заговор и факты
Нужно заметить, что конспирологи не испытывают затруднений с объяснением странностей в действиях заговорщиков. Конспирологи, вообще, не испытывают затруднений с объяснением чего бы то ни было. Они, просто, нанизывают события на нить зловещего замысла. А поскольку замысел доподлинно неизвестен, практически любой факт можно объявить соответствующим ему. В случае же, если факт, всё-таки, оказывается непригодным, ничто не мешает объявить его фальшивкой (заговорщики способны фальсифицировать всё, что угодно), намеренной хитростью, призванной запутать следствие, либо же объяснить некомпетентностью навербованных тайной ложей в спецслужбы болванов.
Единственный критерий достоверности факта – желание конспиролога. По этой причине свидетельство одного человека опровергает официальную версию, даже если она поддержана сотнями свидетельств. Документ или материальная улика безоговорочно признаются существующими, только на том основании, что они упоминаются в другом конспирологическом исследовании. А если некто назовётся экспертом и своими расчетами обличит официальную ложь, то его профессионализм не потребует других доказательств.
Произвольность и не строгость трактовки фактов в конспирологии легко установить в процессе мысленного эксперимента. Теория, действительно основанная на фактах, рассыплется в прах, если убрать или подменить любой из них. С «теорией заговора» всё иначе. Она лишь укрепится. Например, разрушение 47-этажного гиганта ВТЦ7 рассматривается конспирологами, как сильный довод в пользу версии подрыва. Ведь в это здание самолёты не попадали. Значит, «боинги» не имеют отношения и к обрушению ВТЦ1 и ВТЦ2. Но если бы ВТЦ7 устоял, разве это не стало бы опровержением официальной версии, утверждающей будто небоскрёбы разрушил пожар? Ведь этот корпус тоже горел.
HAARP
На Аляске, вдали от любопытных глаз, расположен колоссальный тщательно охраняемый объект HAARP, с точки зрения конспирологов не представляющий собой ничего загадочного. Это универсальное оружие, способное вызывать землетрясения, массовые фобии, ураганы и падение акций. Кроме того, HAARP может взывать нефтепроводы и сбивать самолёты в другом полушарии планеты. Ужаснее всего то, огромная опасность данной установки ускользнула от внимания российской и китайской разведок, так что никакие международные договоры не препятствуют её использованию.
На самом деле, исследования ионосферы, провидящиеся на HAARP, имеют военное приложение. Ведь, именно на высоте 60-140 километров пролегают траектории баллистических ракет. Но выводить из строя электронику, вызывать климатические и тем паче сейсмические катаклизмы это сооружение неспособно. Физика не позволяет.
Установки подобные HAARP работают с середины 70-х годов прошлого века (причём, наука располагает неоспоримыми свидетельствами того, что землетрясения и ураганы наблюдались задолго до их появления). Помимо США, они имеются в Норвегии, России (в районе посёлка Васильсурск), на Украине и в Таджикистане. Так, может быть, после очередного дождя с градом следует искать «таджикский след»?
8. Неопровержимость
Избыток неизвестных, — никто не знает, что могут, а чего не могут заговорщики, да и целях заговора можно лишь догадываться, — позволяет конспирологу произвольно интерпретировать факты, отметая все неудобные, как заведомые «фальшивки». Благодаря подобному прогрессивному подходу, теория становится неопровержимой. По существу, единственный вопрос, если и не ставящий сторонника теории заговора в тупик, то ввергающий его в минутное замешательство, это, какие бы доказательства ложности своих воззрений он принял.
Действительно, какие? Опровергнуть теорию заговора может лишь свидетельство, которое бы тайная ложа заведомо не могла фальсифицировать. Но даже если заговорщики располагают лишь ресурсами всего одной из спецслужб, подделать они, в принципе, способны всё.
Конспирологу приходится собирать улики в исключительно сложных условиях. В одиночку он пытается противостоять Системе, почти всемогущей, всепроникающей, часто глобальной, опутавшей мир паутиной лжи, подменяющей целые пласты реальности. Удивительно ли в такой ситуации, что собрать ему удаётся лишь косвенные доказательства, логика слегка хромает, материальные свидетельства и документы бесследно исчезли, свидетели лгут, а экспертам верить нельзя?
И разве неопровержимость – изъян? То, что нельзя опровергнуть – истина. Не так ли?
Не так. Например, версию, что к провалу миссии «Фобос-Грунт» причастна марсианская ПВО (существование развитой цивилизации на Красной планете власти скрывают) опровергнуть нельзя. У марсиан мог быть мотив, и наверняка имелась возможность. Гипотезу не трудно украсить любым количеством косвенных доказательств. Но это не сделает её не только истинной, но хотя бы разумной.
Как бы парадоксально это не звучало, но если утверждение неопровержимо, то оно и недоказуемо.
9. Презумпция вины
Из того, что конспиролог не представляет себе какая бы информация смогла бы его разубедить и не примет доказательств своей неправоты, не вытекает, что он не станет их требовать. Непременно станет. Официальное расследование никогда не ответит на все его вопросы. А если, вдруг, ответит, то он придумает новые.
Конспиролог выступает не как исследователь, а как обвинитель. Он ждёт оправданий. Он требует, чтобы те, кого он заподозрил, убедили его в своей непричастности. И отсутствие рвения у обвиняемых воспринимает, как лишнее (действительно лишнее, кто преступник, он знает наперёд) доказательство вины.
На самом деле, никто и ничего ему доказывать не должен. Экспертные заключения о причинах катастрофы публикуются, но не выносятся на общественное обсуждение. И тем паче на обсуждение частных лиц. Чьё-либо согласие с выводами комиссий не требуется, ибо специалисты, которым к согласию придти надлежит, в эти комиссии уже включены.
И обвиняя, следует помнить, что виновность определяется только судом, а её доказательства приводятся именно прокурором, а вовсе не прокурору. В юриспруденции такой подход именуется «презумпцией невиновности». Вполне вероятно, что благодаря его применению некоторые злодеяния остаются безнаказанными. Но принятая в конспирологии «презумпция вины» ещё сильнее препятствует выявлению истинных виновников катастрофы.
10. Всё не так, как кажется
Конспирологические теории привлекательны и легко собирают толпы сторонников, готовых до последней капли трафика отстаивать выводы автора. Причём, именно выводы, а не аргументы. Зрелого, закалённого в полемических боях последователя Суворова-Резуна (оригинальный взгляд на причины Второй Мировой войны), в отличии от новичка, никогда не повторяет доводы Резуна, ибо знает, каким образом они могут быть опровергнуты. Он оперирует собственной, оригинальной, часто в корне противоречащей утверждениям автора «Ледокола», базой доказательств.
Приято сознавать, что видишь скрытую от глаз непосвящённых связь событий, скрытый смысл происходящего. Приятно ощущать принадлежность к независимо мыслящему меньшинству, к элите, поднявшейся над оболваненной «зомбоящиком» массой. Приятно сдёрнув завесу лжи увидеть истинную картину происходящего, и узреть разгадки древних (и не очень) тайн. И это не говоря уж о криптоисторических исследованиях откровенно и грубо (как говорится, «по Сеньке и шапка») льстящих национальному самолюбию тех, для кого они предназначены.
Конспирологу всегда хочется верить. Даже когда он публикует огромными тиражами и распространяет через СМИ заявления, что все СМИ и издательства контролируются тайной ложей, душащей всякое правдивое слово. Его рассуждения всегда очень убедительны. В его руках всегда множество ошеломляющих фактов. Как правило, непроверяемых.
***
Противопоставить эмоциональному натиску конспиролога можно лишь понимание, что мировые заговоры, если и существуют, то разоблачение их наверняка требует больших усилий, нежели приложил автор. В элиту нигде и никогда не зачисляют всех желающих, нашедших время прочитать статью в сети, купить диск или книгу. Наконец, и об элитарности можно говорить, учитывая, что ту или иную конспирологическую теорию поддерживает большинство жителей планеты. Ибо естественные причины событий сложнее и запутаннее, лобных замыслов неуловимой ложи.
Другие статьи на данную тему
