Чудо-оружие – распространённая тема фантастических произведений. Подобно пресловутому «богу из машины», вопреки неблагоприятному соотношению сил, оно позволяет восстановить справедливость (или реже установить несправедливость) в далёких, иногда волшебных мирах.
Во вселенной Ника Перумова чудесным образом влиять на исход борьбы между расами способны волшебные мечи. В Вестеросском цикле Джона Мартина эту функцию выполняют драконы. В фантастике научной «последним аргументом» могут служить автоматические винтовки, переправленные в мир, где огнестрельное оружие неизвестно («Хроники Амбера», Желязны), либо гигантский космический корабль, подобный «Звезде смерти» из «Звёздных войн».
В реальности к категории «вундерваффе» можно отнести любое оружие, применение которого само по себе способно предопределить исход войны или хотя бы сражения. Оружие, обеспечивающее обладателю качественный перевес, компенсировать который даже «ассиметричными» мерами (например, противопоставив защищённости пробивную силу) противник не будет способен.
Вот, только существовало ли оно?
Чудо при Отумбе
В древности и в средние века надежды на победу редко связывались с преимуществом в вооружении. Залогом успеха считались милость богов, сила и храбрость воинов, их число и умение, а также выбранная тактика и талант полководца. Оружие же было примерно равным у всех. Кроме того, каждый боец подбирал его себе самостоятельно.
Появление артиллерийских орудий, в особенности гигантских бомбард, способных единственным выстрелом решить исход трудной осады, несколько изменило ситуацию. Но огнестрельные трубы были слишком непредсказуемыми. Во время Столетней войны случалось, что ядра французских пушек не причиняли вреда англичанам, зато грохот выстрелов повергал в панику французскую же конницу…
Тем не менее, известны и исключения. Как минимум в одном случае, судьба империи с многомиллионным населением оказалась решённой именно новым, неизвестным в этой части света вооружением. Производство которого, кстати, не требует развитых технологий. Лошади размножаются сами по себе.
…Начатая в 1519 году Эрнаном Кортесом кампания по завоеванию Мексики складывалась на редкость удачно. Располагая силами просто смехотворными, авантюрист сначала сумел обзавестись мощным союзником в лице враждебного ацтекам города Тласкалы, затем захватил в плен и превратил в заложника императора Монтесуму. Наконец, крупный отряд испанцев, посланный с Кубы для ареста Кортеса, вместо того, чтобы выполнить поручение, организованно перешёл на его сторону.
И тут разразилась катастрофа. Ацтеки восстали. Войско из 1400 испанцев и нескольких тысяч тласкланцев оказалось осаждено в цитадели Теночтитлана более чем стотысячной армией. Попытка прорыва из города обернулась «ночью печали» — разгромом и почти полным истреблением конкистадоров. В ночном бою на разрушенной дамбе потеряны были пушки, обоз и награбленные сокровища. Спаслось менее трети европейцев, и все они были ранены.
Несмотря на то, что союзники оставили их, испанцы ещё надеялись найти убежище в Тласкале. Но у селения Отомба ацтеки настигли беглецов. Кортес, у которого оставалось около 400 человек, 20 раненых лошадей и 7 аркебуз без пороха, вынужден был дать бой. И разбил двухсоткратно превосходящего противника. Как говорят, индейцы настолько боялись всадников, принимая их за единые двухголовые шестиногие существа, что все сто тысяч ацтеков бежали от двадцати конных испанцев…
История эта, обычно, считается полностью вымышленной, либо изрядно приукрашенной испанцами. Между тем, усомниться в точности описания сражения трудно. Ибо хроникёры в данном случае не могли ни преуменьшить свои силы, ни преувеличить вражеские. Логика войны подсказывает, что ацтеки должны были преследовать и нагнать конкистадоров. Причём, на основании того, что известно о демографии и военной организации Теночтитлана, вполне можно допустить, что индейцев было сто тысяч. И даже если втрое меньше, всё равно, их преимущество было подавляющим.
Что мог Кортес противопоставить такой силе? Пушки… не помогли в «ночь печали». И уже не было пушек. Доспехи? Их тоже не имелось. К ношению морионов и кирас, в которых обычно изображают конкистадоров, не располагали ни климат Мексики, ни длительные пешие переходы.
Лошадей? Так ведь, то-то и оно, что иррациональный страх, внушаемый этими животными индейцам – миф. Ацтеки уже убили восемьдесят коней на дамбах Теночтитлана. А нескольких взяли живыми и принесли в жертву своим богам, как прочих пленников.
Но одно дело лошадь, и совсем другое – кавалерия. Во время уличных боёв верховые животные были лишь мишенями для стрелков. А мексиканским охотникам и до появления испанцев случалось убивать крупных копытных. На открытой же местности атакующую строем конницу можно поражать только спереди. Оружие, которым располагали ацтеки, — стрелы и дротики с каменными наконечниками, пращи, «деревянные мечи» маканы и палицы «вороны», — не годилось для этого. Индейцы побежали, потому что не могли сражаться с врагом. Успех обеспечили не сами лошади, а то, что ацтеки не знали, как отражать кавалерийскую атаку.
«Чудо-оружие» не обязательно должно быть необычным или сверхъестественно мощным. Успех предопределяют не его собственные качества, а умелое применение.
Большой, большой секрет
В старину государственной тайной могли считаться стратегические планы, схемы крепостных укреплений, дислокация войск, но не оружие. Что может быть секретного в ружье или пушке? Все знают, как они устроены. Исключения, тем не менее, случались. В середине XVIII века в поход на Пруссию русская армия двинулась, принимая необычные предосторожности. Стволы некоторых орудий были постоянно зачехлены (хотя, обычно, в походе их лишь затыкали пробкой). Приставленные часовые бдительно следили, за тем, чтобы к «секретным гаубицам» никто не приближался.
Секрет заключался в том, что ближе к дульному срезу цилиндрический канал ствола превращался в сплющенный раструб. Предполагалось, что такая сверловка обеспечит разлёт картечи по более широкому фронту. Но расчёт был ошибочным, а комиссия на испытаниях приняла желаемое за действительное.
В бою новые гаубицы показали себя не лучше обычных единорогов. Конфуз усугубился тем, что в первом же сражении почти половину из 50 выпущенных орудий захватили пруссаки. На улицах Берлина «большой секрет» был выставлен на общее обозрение. Пришлось город взять, а пушки вернуть.
Плавучие топоры
После промышленного переворота стремительно развивающиеся технологии открыли оружейникам новые возможности, одновременно неопределённые и пугающе обширные. Казалось, что теперь достичь качественного перевеса будет легко. Требовалось лишь понять, в чём он должен заключаться.
Вплотную к статусу «чудо-оружия» в середине XIX века приблизились броненосцы, сделавшие первые залпы во время Крымской войны. Хотя, торжество стальных пароходов европейцев над технически отсталым русским парусно-деревянным флотом относится к разряду мифов. К началу войны Россия, Англия и Франция располагали эскадрами парусных линейных кораблей со вспомогательной машиной, паровых фрегатов и канонерок. Другой вопрос, что союзники имели пятикратное превосходство в силах на море. По этому, русский флот укрылся в портах и боя не принял. Что же касается трёх плавучих батарей типа «Девастасьон», то они появились только 17 октября 1855 года под Кинбурном. Севастополь же пал ещё 9 сентября. Военные неудачи нередко пытаются оправдать техническим перевесом неприятеля. Но, фактически, причиной поражения стали тактические ошибки и такой прозаический фактор, как отсутствие железной дороги к театру боевых действий.
Тем не менее, эффект применения броненосцев был велик, и впечатление они произвели ошеломляющее. Причём, не столько на русских и на построивших эти корабли французов, сколько на англичан, увидевших, что борьбу за господство на морях придётся начинать с нуля.
Даже импровизированная – всего из двух слоёв перекрещенных раскованных рельсов — железная броня гарантировала кораблю мистическую неуязвимость. Так, во время первого сражения на Гемптонском рейде 8 марта 1862 года, когда броненосец конфедератов «Мерримак» («Виржиния») атаковал пять принадлежавших северянам фрегатов, огонь был открыт южанами лишь на втором часу сражения. Весь первый час экипаж из трёхсот добровольцев, в числе которых только несколько были моряками (сугубо гражданскими) и ещё несколько солдатами (сугубо сухопутными), потратил на то, чтобы постичь принцип действия механизмов позволяющих поднять крышки портов и выдвинуть в боевое положение многотонные пушки. Но к тому времени, когда это, наконец, удалось, оказалось, что два корабля противника уже выведены из строя. Пытаясь сблизиться с «Мерримаком» они сели на мель. Выдержав десятки попаданий, таранив шлюп и расстреляв два фрегата, броненосец ушёл невредимым.
Когда на следующий день «Мерримак» вернулся, чтобы довершить разгром неприятеля, на рейде был обнаружен странный цилиндрический бакен, внезапно выдвинувший пару 280-мм стволов и оказавшийся стальным «Монитором» северян. Но и трёхчасовой поединок двух монстров, во время которого некоторые выстрелы были произведены буквально в упор, оказался безрезультатным. Наблюдатели с ужасом убедились: броненосец вообще нельзя уничтожить.
Но как такое могло случиться? Ведь если задача решается на одном и том же технологическом уровне, снаряд всегда одолеет броню.
«Неуязвимость» первых броненосцев была обусловлена их редкостью и, как это не странно, несовершенством. Подобно «импортированному из будущего» чудо-оружию в фантастике они появились раньше своего срока. В то время верфи даже самых развитых стран не были готовы строить стальные корабли. Добиться сколько-нибудь приемлемых характеристик удавалось лишь благодаря тому, что в жертву защищённости приносились и мореходность, и вооружённость судна. В эпоху низких точности и скорострельности артиллерии всего две пушки на «Мониторе» смотрелись просто смешно. Моряков смущало и отсутствие парусов. Ведь, паровая машина тогда справедливо считалась двигателем ненадёжным, опасным (пожары и взрывы котлов происходили постоянно) и слишком маломощным. Даже «плавучей батареей» броненосец можно было считать лишь с некоторой натяжкой. Именно с плавучестью дела обстояли особенно плохо. И легендарный «Монитор», и его наследник «Уихаукер», одолевший «рабовладельческий» броненосец «Атланта», затонули даже без помощи противника. Та же участь, кстати, постигла и «Мерримак». Ведь, корпус его оставался деревянным. Броня-то выдержала, но открывшиеся в результате сотрясений течи привели корабль в полную негодность.
Не всё так просто было и с «бессилием» артиллерии. На вооружении кораблей и береговых фортов в то время состояли преимущественно короткие, подобные гаубицам, бомбические пушки, использующие низкоскоростной разрывной снаряд, предназначенный для разрушения деревянного борта. Для стрельбы по железной броне полые чугунные сферы не годились. Но ещё на этапе конструирования первых плавучих батарей времён Крымской войны было установлено, что сплошное ядро из длинноствольной пушки пробьёт их защиту.
Естественно, орудия, специально рассчитанные на борьбу с броненосцами, не могли появиться прежде самих броненосцев. И «первые ласточки» не встретили достойный отпор. Но ситуация менялась стремительно. Уже «Монитор» готовился применить против «Мерримака» стальные бронебойные ядра. Стрельба оказалась неэффективной лишь потому, что второпях установленные в его башне пушки Дальгрена благодаря частым взрывам заслужили ужасную репутацию, и моряки опасались закладывать в ствол полный заряд в сочетании с тяжёлым снарядом.
Даже ценой применения новых технологий и революционных конструкторских решений нельзя создать боевую машину, неуязвимую вообще. Ведь оружие, способное уничтожить её, окажется менее технологичным и обойдётся противнику намного дешевле. Но не так уж трудно сделать корабль «непробиваемым» для пушек, которые уже существуют. Особенно, если не предъявлять к нему никаких иных требований, кроме максимальной защищённости. Эффект будет кратковременным. Тем не менее, «вундерваффе» применённое внезапно и на решающем участке вполне может оправдать себя за счёт фактора внезапности. А потом пусть себе тонет в штиль у причала.
Адская машина
В середине XIX века эффективность индивидуального оружия возросла, и глубокие колонны гренадёров на полях сражений сменились стрелковыми цепями. Несмотря на увеличение скорострельности, дальнобойности и точности пушек, потери от артиллерийского огня значительно снизились. Но уже в период Гражданской войны в США появилась новая угроза – многоствольные пулемёты Гатлинга с ручным приводом.
Нужно заметить, что Гатлинги оставили глубочайший след в массовой культуре. Их можно встретить в играх легендарной серии Fallout, в фильмах, где они зачастую выполняют роль чудо-оружия, позволяющего герою одолеть толпы врагов (ручной версии Гатлинга не было, и быть не могло, но кого это волнует?). Редкое не лучевое супероружие в фантастике обходится без вращающегося блока стволов.
В реальности картечницы Гатлинга заслужили массу лестных (для оружия) эпитетов. Их именовали «машинами смерти» или «адскими машинами» и предлагали подвергнуть запрету, как чудовищное даже по меркам войны орудие истребления. Но испытания пулемётов этой системы в европейских армиях (в частности, в русской), произвели удручающее впечатление. По массе и габаритам картечницы приближались к пушкам, но уступали им в дальности стрельбы, и легко подавлялись артиллерией с безопасной дистанции.
«Железный капут»
Так и не найдя достойного применения 800-миллиметровому орудию «Дора», немцы употребили пушку для дел заведомо недостойных. В 1944 году она обстреливала восставшую Варшаву. Этим же занимались и 615-мм «Карлы».
Защиту от снарядов всех наиболее массовых орудий уже состоящих на вооружении потенциального противника, действительно, обеспечить можно. Так в начале Великой Отечественной на статус «вундерваффе» мог претендовать советский танк КВ, очень хорошо по меркам 41 года вооружённый, но при этом, фактически, неуязвимый для немецких танковых и противотанковых пушек. Игнорируя ураганный обстрел, презрительно не открывая огонь, неторопливо и величественно полз он через германские позиции, пока, наконец, не скрывался вдали. «Померещилось», думали немцы. «Куда ж фрицы-то подевались?» — думали советские танкисты, силясь разглядеть неприятеля через несовершенную оптику. Благодаря странной тактике и полному иммунитету к немагическому оружию танк получил конспиративную кличку «Призрак».
Как известно, никакого влияния на плачевный для Красной Армии ход боевых действий в 41-42 годах несомненные достоинства КВ не имели. Точно также, впрочем, преимущества «Тигров» и «Пантер» никак не сказались на неутешительных для Вермахта итогах сражений 43-45 годов. Здесь даже можно усмотреть определённую систему: побеждает тот, у кого танки… хуже. Во всяком случае, хуже по совокупности формальных характеристик.
Несмотря на кажущуюся абсурдность вывода, закономерность вполне реальна. Но не потому, естественно, что плохие машины дают какое-то преимущество, а потому, что сторона, проигрывающая в войне или гонке вооружений, стремится поднять эти самые формальные характеристики до заоблачных высот. Если нет возможности поставить против десяти вражеских танков столько же своих, примерно равных, возникает мысль о строительстве всего, может быть, одной боевой машины, но, зато, с непробиваемой бронёй и орудием, которое всё пробьёт. Добиться качественного перевеса – особенно «экстенсивным» путём, ценой увеличения боевой массы, — всегда реально. И это намного дешевле, чем состязаться с неприятелем в количестве машин.
Попытки воевать не числом, как все, а чем-нибудь другим, закономерно привели к появлению «Тигров», затем, «Королевских Тигров», «Ягдтигров» со 128-мм пушкой и встроенным зарядом самоликвидации, и, наконец, «Маусов», неуязвимых наглухо, так что немцы уж и сами не знали, как их уничтожить, чтоб не достались врагу. Руководствуясь аналогичными соображениями, японцы создали гигантские – вдвое больше обычных — линкоры «Ямато». Если уж нельзя догнать Соединённые Штаты по количеству кораблей, почему бы не обойтись всего парой, но таких, чтобы стоили двадцати американских?
Но, как легко заметить, замысел, вполне осуществимый и, на первый взгляд, здравый, не сработал. Немногочисленные, но сверхмощные машины не оправдали себя. Ни в одном случае их превосходные качества не сыграли роли. Частенько враг даже не замечал их. Так, об исключительности «Ямато» в США узнали лишь после войны, когда оба японских колосса уже нашли покой на дне морском.
Корабли, существующие всего в одном или двух экземплярах, имеют лишь престижное значение. Они могут являться предметом национальной гордости, но не покроют себя славой в боевых операциях. Ведь, одни из необходимых качеств боевой единицы — разменность и заменимость. Чудо-оружие, которое командование боится потерять, устрашает, соответственно, только своих. Врагу же опасаться нечего. Монстр останется глубоко в тылу. Как фига в кармане.
Ещё одной характерной для чудо-оружия слабостью является узость сферы применения. Согласно жестоким и прагматичным принципам войны ценная боевая единица не должна использоваться в операциях, которые могут быть проведены без её участия. Даже ценой жертв среди единиц менее ценных. Но боевые задачи, которые можно решить только чудом (пусть и оружейным), слишком редки. Если же они редкостью быть перестают, — это признак уже свершившегося поражения.
Славное бегство
24 мая 1941 года в Датском проливе, разделяющем Гренландию и Исландию, германский линейный корабль «Бисмарк», пытавшийся прорваться на атлантические коммуникации англичан, был перехвачен британской эскадрой в составе линейного крейсера «Худ» и быстроходного линкора «Принц Уэльский». Англичане первыми открыли огонь. Но немецкие морские артиллеристы, как всегда, превзошли британских коллег. Уже на шестой минуте боя флагман гранд флита «Худ» взорвался. Скоро и «Принц Уэльский», получив семь попаданий, вознамерился покинуть поле боя.
«Бисмарк» также был повреждён, но всё ещё имел возможность преследовать англичан. Учитывая, что на «Принце» из десяти орудий главного калибра в строю осталось только два, исход поединка не вызывал сомнений. Но, имея приказ не подвергать свой корабль опасности (так как его гибель могла негативно сказаться на боевом духе нации), немцы сами обратились в бегство. В итоге, именно безоружный «Принц Уэльский» до ночи гнался за «Бисмарком», указывая его положение британским эскадрам. Естественно, победитель «Худа» далеко не ушёл.
Формально, счёт стал «один-один». Но на самом деле, в этом бою были уничтожены оба германских линкора. Потеряв «Бисмарк», Гитлер решил сохранить однотипный «Тирпиц» любой ценой – неизвестно зачем. Как следствие, за всю войну корабль дал лишь несколько залпов. И то – по белым медведям на Шпицбергене.
****
Применение «Вундерваффе», обладающего исключительной мощью и исключительной же ценностью, может быть оправдано лишь в исключительных случаях. Так, снаряды германской 615-миллиметровой мортиры «Карл», безусловно, обладали потрясающей эффективностью. Достаточной, для того чтобы одним или двумя выстрелами (включая пристрелочный) уничтожить любое здание, либо поразить самый укреплённый бункер. Но 280 или 305-миллиметровый снаряды тоже могли разрушать любые здания и бункеры. Почти любые — за считанными исключениями. На практике между пушкой «чудесной» и просто очень большой в 99% случаев не было разницы. Целесообразность создания отдельного вида оружия для оставшегося единственного процента вызывает большие вопросы.
Другие статьи на данную тему
