Действительно, почему башни две? С одной стороны ясно, что две — это больше, чем одна. Танк может вести огонь сразу по двум целям… Но плохая же идея, правда. Никто и никогда не оспаривал, что она плохая. Конструкция усложняется, что для лёгкого, массового танка критично. При равной толщине брони вес получается больше. Башенки тесные. Танкисты не могут оказать друг другу помощь. Командир машины сам ведёт и огонь, и наблюдение, а значит, руководить стрелком во второй башне не способен.
То есть, идея плохая. Причём, недостатки двухбашенной схемы очевидны и от внимания конструкторов ускользнуть никак не могли. Между тем до начала 30-х годов боевые машины с двумя башнями пользовались большой популярностью. Сначала это были бронеавтомобили, — множество моделей, производившихся в разных странах. Потом появились знаменитые британские «робмические» танки с вооружением в бортовых спонсонах. Наконец, Vickers Mk. E — «Виккерс 6-тонн», — этот один стоил многих, ибо являлся несомненным шедевром и стал прототипом самого массового из довоенных танков — Т-26.
Виккерс же, кстати, производился в Англии и предлагался покупателям в дух вариантах: пулемётном двухбашенном и однобашенном с короткоствольной 47-мм пушкой, но вообще без пулемётов. И мнения покупателей разделились очень любопытным образом. Страны третьего мира, такие как Сиам, Китай и латиноамериканцы предпочитали пушечную модель. Государства же покупавшие танки «на развод», с мыслью посмотреть что там как и наклепать своих таких же, — в том числе США и СССР, — брали только двухбашенный вариант. Справочник скупо сообщает по данному поводу, что именно такое расположение вооружения считалось в начале 30-х оптимальным. Но не разъясняет почему.
А причины были. Необходимость второй башни вытекала из предполагаемой тактики использования танков. Дальновидные стратеги ещё в 20-х грезили мотомеханизированными корпусами, осуществляющими глубокие прорывы. Но «кавалерийские» танки, действующие совместно с мотопехотой или конницей и опустошающие вражеские тылы, казались тогда фантастикой. Если танк самостоятельно доползал до вражеских окопов и ломался только там, это уже считалось успехом. Реально существовала и была опробована на полях Первой мировой только тактика применения пехотных танков, поддерживающих стрелковые части в атаке на вражеские позиции.
Выглядеть наступление должно было так: пулемётные «Виккерсы» сминают проволочные заграждения, заползают на бруствер, останавливаются и продольным огнём зачищают траншеи, каждый сразу слева и справа от себя, — именно для этого и нужны две башни или бортовые спонсоны. Там где к вражеским окопам не подобраться, пушечные машины останавливаются перед ними и прямой наводкой подавляют пулемёты. Соответственно, тайцам, например, полезность двухбашенного пулемётного варианта казалась спорной. Для реализации его достоинств, как минимум, требуются траншеи. Нестойкого противника, засевшего в зданиях или в кустах проще рассеять выстрелами из пушки. С другой стороны, нации, имевшие опыт мировой войны, не видели пользы в пушечной модификации. Этот опыт подсказывал, что остановившиеся перед вражескими позициями танки будут быстро уничтожены артиллерией.
Может показаться странным, что связанная с серьёзными издержками концепция второй башни обосновывалась необходимостью ведения огня сразу на два борта только в одной, достаточно редкой, ситуации. Но в том то и дело, что в 1930 году танк, ведущий огонь вдоль траншеи, чем-то странным не представлялся. Ну, а в самом деле, где ему ещё удастся пострелять? Во время атаки можно для острастки, но смысл? Пулемётный огонь укрывшемуся в окопах противнику вреда не причинит. Стрельбы из мелкокалиберных пушек это то же касается. Или потом уже, за линией вражеской обороны? Но туда танк вообще не должен уезжать. Он же пехотный. То есть, от пехоты никуда. А если он линию окопов проскочит, противник снова займёт их и пехоту за танком уже не пустит. Следовательно, быстро ползём к вражеской траншее, захватываем участок, и держим, пока не добежит пехтура. А там видно будет.
Таким образом, двухбашенная схема представлялась вполне обоснованной и, действительно, оптимальной. В рамках наличествующих представлений о тактике применения танков, машина с двумя башнями была способна заменить две однобашенных. Не во всех смыслах, не в любой ситуации, но в решающий момент боя, когда танк выполнял задачу, ради которой его изобрели и построили. Ради этого стоило мириться с очевидными издержками… Хотя, уже к середине 30-х стало ясно, что не со всеми. К этому времени генералам внезапно пришла в головы мысль, что танки могут быть и у противника. А значит, машина должна располагать вооружением, позволяющим бороться, как минимум, с техникой равного класса. Но при двухбашенной компоновке башни оказывались слишком тесными. Что-то серьёзнее пулемётов винтовочного калибра воткнуть в них было невозможно. По крайней мере, в башни лёгких «двухголовых» танков.
Решение было найдено удивительно простое и изящное. Да, пусть башня будет одна. Спереди ставим пушку и спаренный пулемёт, а сзади, в кормовой нише, второй пулемёт в шаровой установке. Таким образом, машина и с одной башней сможет вести огонь на две стороны. Концепция захвата траншеи продолжала жить до конца 30-х, когда уже появились и кавалерийские танки и тактика глубокого прорыва. Пулемёт для стрельбы назад сохранялся у большинства модификаций Т-26 и БТ-7, и был предусмотрен даже у КВ-1.
Но позже кормовой пулемёт исчез.
Распространение противотанковых пушек сделало тактику «захвата траншеи» непопулярной. Ибо размещались пушки именно таким образом, чтобы сектор обстрела был направлен вдоль траншеи, а с фронта орудие не было бы видно вообще. Остановившийся для зачистки окопов танк немедленно получал в борт снаряд. И залп из противотанковых ружей тоже. Соответственно, предчувствуя недоброе, танк, именно, не останавливался, а стремился проскочить передний край вражеской обороны максимально быстро. И только уже оказавшись в тылу противника, а значит, в относительной безопасности, начинал хулиганить. Пехота же, да, часто отсекалась «ожившими» после того, как над ними прошли танки, пулемётами. Но существование противотанковой обороны в любом случае не позволяло уже решить проблему захвата траншей в один ход.
Тактика применения танков изменилась.
