Гигантизм динозавров традиционно привлекает внимание. И будоражит воображение, вызывая к жизни тучи любительских гипотез, абсурдных, но якобы его объясняющих. Между тем, в размерах зауроподов, как раз, ничего странного нет. Габариты ящеров вполне объяснимы особенностями их биологии и выбранными ими путями приспособления . Более того. Мезозойский гигантизм вполне укладывается в общую тенденцию развития биосферы, в рамках которой максимальный размер, как животных (морских и сухопутных, после того как последние появились), так и растений, увеличивался от предыдущего геологического периода к следующему
Тенденция к росту вполне понятна. Эволюционный процесс, помимо просто появления новых видов, подразумевает и постоянное усовершенствование животных, появление новых «изобретений», в том числе и позволяющих им преодолевать затруднения, вызванные их собственным размером. Однако, увеличение не являлось монотонным. Дважды, — на рубеже перми и триаса , а затем, мел-палеогена , — оно прерывалось эпическими вымираниями, отбрасывающими показатели максимальных размера и массы на период-другой назад. Однако, после этого упущенное навёрстывалось очень быстро.
Таким образом, вопрос, «почему динозавры были гигантами» — не правильный. Правильным же будет другой: почему пришедшие им на смену сухопутные млекопитающие не оказались ещё больше, как того требовала древняя традиция. Причём, именно сухопутные. Морские животные и растения давно побили поставленные в меловой период рекорды и не собираются останавливаться на достигнутом.
Во-первых, о том, когда закончилась эра гигантов. После вымирания динозавров? Нет. Как только пыль осела, и выжившие выбрались из укрытий, идея «расти и не останавливайся» вновь овладела массами четвероногих. В палеогене максимальная масса животных стала расти стремительно, как никогда прежде, увеличившись за 20 миллионов лет в сотни раз. Звери и птицы старательно косплеили вымерших динозавров, порождая формы сходным образом приспособленные и, соответственно, гигантские.
Эра гигантов закончилась позже — лишь 20-25 миллионов лет назад — на рубеже палеогена и неогена . Индрикоериевая фауна, красой и гордостью которой являлись четвероногие псевдоящеры массой до 20 тонн, уступила место «слоновой фауне», крупнейшие представители которой, вместо того, чтобы, как всегда до этого было принято, стать больше предшественников, оказались вдвое меньшими. Для того, чтобы дорасти до 100 тонн и забить баки динозаврам, млекопитающим, таким образом, просто не хватило времени, — примерно тех же 20-30 миллионов лет. Что-то изменилось, и общие принципы изменения биосферы, работавшие до этого, сохранив актуальность в море, на суше действовать перестали.
Быть слишком большим, вдруг, стало не выгодно.
Для того, чтобы понять почему это произошло, лучше пойти от противного и рассмотреть ситуацию в море, где тенденция сохранилась, и синие киты благополучно побили прежние рекорды абсолютных размеров. Кит питается крилем. Рыбы тоже питаются крилем. Но кит — лучше, он теплокровный и оборудован сонаром. При равных размерах его достоинства стали бы недостатками, потери тепла оказались бы слишком велики, а дальнобойный инфразвуковой сонар, позволяющий обнаруживать скопления пищи на огромной дистанции, превратился бы в ультразвуковой звуковой с куда меньшим радиусом действия. Да и просто же в габариты селёдки не засунуть достаточно крупный для обработки отражённого сигнала мозг!
По этим причинам, чтобы конкурировать за пищу с рыбой, китообразные крупнее рыбы. Причём, по мере увеличения размеров их превосходство растёт. Аналогичным образом на суше гигантским травоядным динозаврам приходилось конкурировать за пищу с ящерами средними и мелкими. И они побеждали, урывая себе весьма значительную долю общего пирога. Побеждали, потому что увеличение массы означало улучшение показателей экономичности (меньше рассеяние тепла), сокращение потерь от хищников (гибнет только молодь), улучшение качества пищеварения (огромный желудок и длинный кишечник упрощают работу симбиотическим бактериям).
Принцип «размер имеет значение» действовал до появления быстроходных копытных, способных убегать от хищников вместе со своим потомством, прытью не уступающим взрослым. Это было революцией. Ибо в мелу самыми быстрыми существами являлись мелкие и средние рапторы — хищники. Травоядные либо прятались, либо оборонялись (для чего им требовалось расти), но убегать не пытались.
В палеогене прежние правила ещё действовали. Крупные травоядные оборонялись, мелкие — прятались в траве. Первое получалось лучше. Прячущихся хищники регулярно находили, но если просто прут неуязвимые 20-тонн, то что сделаешь? В неогене, возник «средний класс» в виде бегающих копытных, довольно быстро присвоивший себе основную массу ресурсов. Роль сыграл и переход травоядных к социальному образу жизни. Держась группами, представители слоновой фауны, с одной стороны, лучше справлялись с задачей защиты потомства, чем одиночные индрикотерии, но с другой — вынуждены были конкурировать между собой за пищу.
