Очень далёк от современности и чужд ей был кембрийский период (542-485 миллионов лет назад), когда на Земле жила диания. Полмиллиарда лет изменили планету до неузнаваемости. Странные существа населяли древний океан, омывающий безжизненную ещё, неотличимую от марсианских пустынь сушу, над которой потоки насыщенного углекислотой воздуха проносили тучи рыжей пыли. Другим было и море. За пределами узкой полосы прибрежной отмели, уже над глубинами 50 метров наступало полное запустение. Как глубины, куда с трудом проникал свет, так и океанские просторы вдали от полосы прибоя оставались не населёнными.
Но на тёплых мелководьях было весело. Жизнь бурлила. Особенно в эволюционном смысле. Никто ещё толком не знал, что можно, а чего нельзя, — хорошие решения ещё не были найдены, а плохие друг друга стоили и успешно выдерживали конкуренцию. Так что все развивались как им вздумается, принимая немыслимые, иногда абсурдные формы. Кембрий был эпохой фантастических чудовищ. Правда, маленьких. Например, диания достигала всего 6 сантиметров в длину.
Смелые и экстравагантные эксперименты в кембрии были нормой, а червяк со щупальцами — это смело и экстравагантно. Как следствие, онихофоры процветали в морях полмиллиарда лет назад. А диания принадлежала к типу онихофор, приходясь роднёй ещё более знаменитой галлюцигении. Стандартом же для древних онихофор являлись 10 пар щупальцевидных выростов: 3 пары ловчих и 7 пар ходильных. Причём, называть эти выросты ногами, как и щупальцами, не совсем правомерно. Это было нечто особое, по происхождению отличное от щупальцев или ног других типов животных.
Если взять кольчатого червя, с которым онихофора обнаруживает наибольшее сходство, то тело его представляет собой мягкий мускулистый мешок, способный не только изгибаться за счёт сокращения мышц, но и распрямляться и растягиваться благодаря перекачиванию внутриполостной жидкости. Онихофора же, по сути, всё тот же червь, к которому по бокам приделано ещё 20 червей поменьше. И если современные сухопутные представители типа имеют совсем короткие «ножки» (ибо длинный червяк — не то, на что удобно опираться при ходьбе), то древние, морские виды не стеснялись, отращивая вторичных червяков до длины сравнимой с размерами тела.
Кембрийских онихофор было много — хороших и разных. Айшеайя, например, имела почти современное — без излишеств — строение тела. Галлюцигения, напротив, приобрела формы откровенно психоделические, да и двигалась не так как кто-либо до неё или после, — не переступала, а подтягивалась на ножках-якорях. Овациовермис, заякорившись когтистыми задними выростами, перистыми передними, как сачками, вылавливал из проносимой отливом воды всякую мелочь. Фацивермис же вовсе отказался от ходильных выростов, закрепляясь в норке утолщением на заднем конце тела. Добычу он хватал ловчими выростами, гидравлической силой выдвигая переднюю часть тела из укрытия.
То есть, онихофоры приспосабливались разными путями. Сохраняя, однако, фундаментальные червивые черты. И именно на фоне мягкотелых собратьев обладающая жёсткой, покрытой шипами кутикулой диания стоит особняком. Её упакованное в кольчатую броню тело, как и боковые выросты, могло лишь изгибаться, но не растягиваться. Разыскивая добычу с помощью зрения (у других онихофор глаза были), она захватывала её шестью передними выростами, подтягивая к вооружённой крошечными зубками пасти. По дну диания не ходила, а, скорее, плыла, загребая верхний слой ила четырнадцатью задними «ногами».
Появление твёрдого, сочленённого панциря это — шаг. Настолько широкий и решительный, что возникали даже вопросы: точно ли диания — онихофора, или же крайне примитивное членистоногое? Первые членистоногие, как и онихофоры представлялвшие собой развитие идеи червя, должны были выглядеть примерно так. Примерно, — но не точно. Получившаяся в результате приобретения твёрдых покровов из щетинистого червя многоножка имела короткие парные выросты по бокам каждого сегмента тела. Длинные же и немногочисленные «ноги» диании слишком явно выдавали в ней онихофору. Просто, бронированную.
…Работать в таком виде, как диания сумела придумать, всё могло разве что в кембрии, пока в океане не появились сравнительно эффективные хищники. Усиленная шипами броня обеспечивала некоторую защиту, но двигаться только мешала. Кольчатые сегменты не образовывали экзоскелет, позволяющий за счёт использования принципа рычага увеличивать развиваемое мускулатурой усилие. Устрашающие ловчие выросты не являлись оружием, позволяющим ранить, а тем более, расчленить жертву. Или дать отпор хищнику.
Недостатки конструкции покровов могли быть доработаны в процессе эксплуатации броненосных онихофор. Вероятно, так и произошло бы. В океане появились бы двадцатиногие «мокрицы», а может быть и что-то ещё более диковинное, аналогичное по тактико-техническим характеристикам членистоногим, однако, лишь отдалённо им родственное. Но не пошёл сам процесс. Конвергентная эволюция наружного скелета у онихофор началась поздно, — в эпоху, когда настоящие членистоногие уже давно обзавелись работающим экзоскелетом. Кембрий был временем торжества и бурного процветания трилобитов и динокарид, заслуженно пользовавшихся тогда преимуществами существ наиболее прогрессивных и совершенных. Недоделанным членистоногим второго издания на этом празднике делать было нечего.
Другие статьи на данную тему
