Skip to content Skip to footer

Есть мнение, что в XVIII столетии русские летописи были собраны и уничтожены с целью сокрытия подлинной истории русского народа. Оставшиеся же источники подверглись правке в ключе подтверждающем версию истории, сформулированные академиками немецкого происхождения. Говорят, особенно лютовал перекапывая архивы некий Миллер. Даже по носу получил.

Ну, с летописями «уничтоженными» всё просто. Доказательств, что они существовали — нет. Доказательств, что они уничтожались — тоже нет. Хотя, некоторые источники действительно были утрачены, например, во время пожара 1812 года. Но откуда известно, что они — утрачены? Постольку, поскольку эти источники сохранились в копиях, пересказах и упоминаниях. Для предположения, что источник уничтожен, как минимум, требуются доказательства того, что он существовал.

…Так что, речь об источниках сохранившихся. Подвергались ли они правке? Нет, если не иметь в виду тучи приписок, описок и пропусков копившихся столетиями и целиком лежащих на совести безвестных переписчиков, руководствующихся собственными, чаще всего, непонятными соображениями. Если источник существует хотя бы в двух списках, они не будут полностью идентичны. Но централизованной, кем-то санкционированной и кому-то подконтрольной правке они не подвергались точно. Ибо во-первых, это просто известно. Следы таковой по определению не могут быть скрыты, так как их сокрытие будет противоречить цели правки. Ведь она должна отражать и убедительно доводить до читателя редакторский замысел. И это не просто окажется видно, а буквально будет бросаться в глаза.

Вышесказанное легко пояснить примером. Заключающимся в различии между историческими первоисточниками и историческими же исследованиями, неважно, в формате ли статьи или пафосного многотомника с золотым обрезом. В любом случае, у автора будет вполне определённое отношение к некому событию, или некому историческому лицу. Допустим, к Ивану Грозному. Это отношение окажется выражено явно и целостно, и хорошо, — дабы склонить читателя к авторской точке зрения, — аргументировано. Аргументировано тенденциозной выборкой цитат из первоисточников, а также их субъективной трактовкой. Тенденциозной, ибо иначе нельзя. Естественно, автор приведёт только те факты, которые подтверждают его позицию. Прочие же не приведёт, как недостоверные или незначащие. Субъективность же, в свою очередь, вытекает из того что некое отношение к событиям и роли конкретной личности в историческом процессе у самого исследователя уже наличествует. Хочет он того или нет.

В первоисточниках же нет объединяющего замысла. Они ничего не выражают, не формируют и не пытаются сформировать целостную картину, часто противоречат себе и друг другу, путаются в показаниях, оставляют массу места для произвольных трактовок, догадок и просто недоумения (какие ещё к бесу «лютые коркодилы» в Волхове?!) Хроника, — список событий, почему-то вдруг показавшихся летописцу важными и достоверными, — и не может быть иной. Она немедленно утратит сходство с собой, если её исправить, приспособив к служению некой идее. Тогда-то летопись будет убеждать читателя, последовательно и основательно подводя к определённому выводу. Но ничего подобного в источниках нет. Чем, кстати, разнообразие выводов и объясняется.

Летописи не правили. Не правили потому, что кроме «во-первых», есть ещё и «во-вторых». Это просто не нужно. Для доказательства своей точки зрения, историку требуется найти в источниках необходимые свидетельства, и не требуется уничтожать свидетельства обратного. Ну, правда же. Если б требовалось, то учитывая наличие по каждому вопросу у двух историков не менее чем трёх мнений, к тому же мутирующих каждые сорок минут в соответствии с извивами линии партии, последние хроники были бы сожжены ещё до изобретения письменности. Но на практике сообщения, противоречащие официальной версии, даже в том редком случае, когда истолковывать их в нужном ключе, представляя, допустим, исключением подтверждающим правило, слишком хлопотно, просто замалчиваются или объявляются недостоверными.

Да. В этом весь секрет. Летопись не нужно править, потому что ей можно просто не верить. Никто же и не верит — всему. Монахами в дрожащем свете свечей писано слишком много явных глупостей и выдумок, чтобы серьёзно воспринимать всё их творчество без разбора.

Русские летописи: О том что в историю добавили, и что выкинули

…Ну и в-третьих, слишком уж это хлопотно. Вымарывание сообщения даже об одном событии, если это событие достаточно важно, чтоб вымарывать его вообще был смысл, потребует правки источников во многих странах. Даже найти их все — трудноосуществимая на практике спецоперация. Особенно потому, что не всякий источник — летопись. Например, если целью заговора является вычёркивание из истории Великой Тартарии, то уничтожению подлежат не только все летописи, но и вообще все документы, включая и частную переписку, и художественные произведения в составе тиражей (речь же о XVIII-XIX веках), где бы эта страна хотя бы косвенно упоминалась бы.

Сокрытие же целой эпохи, к тому же, потребует сочинения новой истории, взамен изъятой из обращения. И подтверждения оной фальшивыми первоисточниками, написанными полузабытым шрифтом на множестве архаичных диалектов, которые придётся… придумать? Диалекты? Невероятно сложный путь, к тому же бесперспективный. Даже на соответствующем позапрошлому веку уровне развития лингвистики, подделка будет узнана мгновенно… Или действительно изучить? Но для этого потребуется сохранить нетронутыми подлинные тексты, как образец и источник словарного запаса.

…Однако, ключевое слово в данном случае «придумать». С одной стороны, историю вымышленного мира — соответственно, полностью вымышленную (хотя у Мулдашева есть отдельное мнение) — написал ещё Толкин. Но взялся бы он написать десятки историй для разных стран так, чтобы они противоречили себе, друг другу и оказались настолько обрывочными и путанными, что половину мест (даже если считать лишь те, что похожи на правду) понять было вообще нельзя, а вторую можно понимать как угодно?

То есть, — технически, — сочинить фальшивую историю, так чтобы она походила на настоящую, — можно. Однако, это адский труд и совершенно неблагодарный. Первоисточники, хотя бы выглядящие, как подлинные, кроме единственной, нужной заговорщикам, должны допускать ещё и очень широкий спектр других трактовок. Допускают же. Иначе не было бы споров по вопросу, относится ли летописная «русь» к варягам, к каким именно варягам — скандинавским ли, — и кого вообще летописи называют «варягами». Это естественно для подлинника, автор которого не разъясняет читателю, то что в его время являлось общеизвестным и общепонятным. Но…

Если бы заговор существовал, такая ситуация ему бы противоречила. Сочинитель разъяснял бы использованные термины и тёмные места, чтобы добиться от читателя строго определённого понимания событий. Пытался бы это скрыть, не дурак же. Хитро так, косвенно, на другой странице, однако — он был бы вынужден.

Другие статьи на данную тему

Сайт ::::::::::::::::::::: Канал

Подписаться
Уведомить о
guest

0 комментариев
Старые
Новые Популярные
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии
Top.Mail.Ru