В числе многообразной аргументации сторонников «разумного дизайна» встречается и такой довод: каким образом эволюция может приводить к усложнению, если примитивные организмы приспособлены лучше? Если простейшим не страшны и кипяток, и радиация, и даже условия Марса, то зачем появляться куда более требовательным к условиям многоклеточным?
В природе необходимость усовершенствований и увеличения сложности вытекает из логики борьбы за существование. В общем случае, вид, пытающийся захватить экологическую нишу доступную на его или ещё более низком уровне сложности организма, столкнётся с сильной конкуренцией. Все простые решения давно найдены и все ниши «внизу» заняты. Путь же «наверх» часто бывает свободен.
Эволюция в направлении усложнения открывает новые возможности. Например, можно съесть тех, кто не усложнился, или занять территорию для них недоступную. Так, одноклеточные водоросли процветают в воде, но основной объём фотосинтеза осуществляется на суше, доступной лишь многоклеточным растениям. Ведь, простейшие не могут обойтись без жидкой среды. Жизнеспособность, которой якобы обладают плодовитые и неприхотливые примитивные организмы, не более чем миф. Да и сами их достоинства – плодовитость и неприхотливость – лишь вынужденная реакция на давление хищников. В эпоху своего господства на планете даже членистоногие вырастали до огромных размеров, жили десятилетиями и размножались без суеты, вдумчиво. Но потом пришли позвоночные и всё испортили.
…Тем не менее, эволюция в направлении упрощения — тоже вариант. Хотя и годный лишь в случаях исключительных. Например, переход к паразитизму позволяет обойтись без органов движения, пищеварительного тракта, глаз и даже без нервной системы. Если подойти с умом, творчески, то и без всего, в принципе. И кстати, развесистое нечто на заглавной картинке — это ракообразное из подкласса мешкогрудых.
Паразит начинает свой жизненный путь в виде вылупляющейся из икринки предельно упрощённой, но, всё-таки, достаточно сложной личинки. На данном этапе он представляет собой шприц, снабженный хвостом для движения, системой наведения, процессором, запасом горючего и крючковатыми посадочными опорами для фиксации на поверхности панциря краба. В случае, если личинке удаётся обнаружить цель и произвести стыковку, инициируется химический заряд, обеспечивающий пробитие панциря иглой и выдавливание во внутриполостную жидкость жертвы полезной нагрузки. Сработавшая личинка полностью разрушается и — по меркам прочих форм жизни — погибает.
Но у мешкогрудых свои мерки. Внутрь хозяина это существо проникает в виде армии амебоподобных не дифференцированных — стволовых — клеток. Они мигрируют с потоками гемолимфы, пока не соберутся вместе, чтобы выстроиться в совершенно растительный организм, умеющий лишь усваивать питательные вещества из среды — крабьей «крови», — расти, принимая видимый на картинке облик, и, в перспективе, производить новые яйца с одноразовыми личинко-шприцами.
…Мешкогрудые раки (Ascothoracida), конечно, существа отвратительные, — как и прочие паразиты. Но пример их весьма полезен в качестве иллюстрации причин, по которым эволюционные изменения, как правило, направлены в сторону усложнения организма. И лишь в качестве редчайшего исключения — в противоположную. Приспособление путём упрощения — это слишком уж сложный путь. Приспосабливаться через усложнение куда проще.
Вот только паразиты десятиногих раков, чей жизненный цикл вы тут описали — это корнеголовые (Rhizocephala), которые относятся к усоногим ракообразным, а мешкогрудые — это совсем другое дело, и паразитируют они на иглокожих и книдариях.
Мудро, впечатляет!