…Во-первых, почему «планетоида», если общеизвестно, что Тритон — спутник планеты Нептун? Да, сейчас это спутник, но образовался он независимо от Нептуна и все свойства этого интереснейшего тела определены его уникальной судьбой. Сам Нептун, впрочем, тоже многое пережил.
Планеты формируются из окружающего рождающуюся звезду газопылевого диска. Диск распадается на кольца, превращающиеся в пояса постепенно укрупняющихся тел. На завершающем этапе пояс состоит за планетоидов — несущихся по близким орбитам объектов, диаметром от 500 до 6000 километров и дифференцированными недрами, а часто и с собственной атмосферой. А после серии чудовищных импактов, в процессе которой планетоиды сливаются в планету, наступает следующий драматический этап. Система планет должна придти в равновесие. Ведь, если кольца и пояса почти не оказывали гравитационного воздействия друг на драга (центр масс каждого находился вблизи Солнца), то новорождённые планеты сразу начинают обмениваться «пинками».
Поиск устойчивых орбит продолжался около 200 миллионов лет и сопровождался побоищем, именующимся «второй тяжёлой бомбардировкой». Первая — это оставивший наиболее эпичные шрамы этап, когда на уже сформировавшиеся планеты и крупные луны выпадали оставшиеся ещё в кольцах обломки разбитых планетоидов. В процессе второй погибло множество «неустойчивых» лун, а Юпитер практически полностью разметал пятое протопланетное кольцо (в котором своя планета не сформировалась), забрав или рассеяв 99% материала и оставив на его месте жиденький пояс астероидов.
Нептуну, как крайнему в системе, тоже пришлось туго. Его орбита временно увеличилась с 30 до 40 астрономических единиц, после чего он былинно вломился в десятое, самое дальнее и слишком разреженное для формирования собственной планеты кольцо планетоидов, ныне известное, как пояс Койпера. Оттуда он вернулся на своё законное место побитый, зато с Тритоном.
Планета может обзавестись спутниками тремя путями. Как правило, они образуются из колец обломков, выброшенных на заключительном, катастрофическом этапе формирования. Как исключение, спутником может стать уцелевший планетоид кольца. Также, спутником может (при стечении очень нетривиальных обстоятельств) стать пролетающее рядом и захваченное гравитацией планеты тело. «Трофейные» спутники именуются «нерегулярными». У всех планет-гигантов они есть. Нептун, однако, выделяется из общей массы. Его родные, регулярные спутники — жалкая горстка камней, среди которых крупнейший — Протей — имеет диаметр всего 420 километров. Это семейство наверняка вторично и сформировалось уже из обломков прежних лун, погибших в столкновениях с планетоидами пояса Койпера. Крупнейший, с диаметром 2700 км спутник Нептуна — Тритон — именно нерегулярный, с большим наклонением орбиты к экватору и ретроградным вращением. Утащить не осколки, а целый планетоид из чужого кольца никому, кроме Нептуна, не удавалось.
А Тритон, действительно, целый. Он избежал крупных импактов и, как следствие, подобно Титану, в полной мере сохранил газы. Конечно же, столь роскошной атмосферой, как Титан, он никогда не обладал. Во-первых, потому что диаметром уступает Титану почти вдвое. А во-вторых потому, что в четырех световых часах от Солнца очень холодно. Температура на Тритоне -235 градусов, так что, даже азот замерзает.
Тем не менее, атмосфера на Тритоне есть. Очень разреженная, по плотности в 20-70 тысяч раз уступающая земной, но также состоящая преимущественно из азота (с примесями метана и угарного газа), который то выпадает на поверхность в форме снега, то вновь частично испаряется, в зависимости от времени года. Тем не менее, атмосфера достаточно густа, чтобы на планетоиде наблюдались облака, происходила ветровая эрозия и образовывались дюны. Или что-то среднее между дюнами и сугробами, так как состоят эти достигающие благодаря низкой гравитации высоты в сотни метров элементы рельефа из смеси азотного и метанового снега с космической пылью.
Собственной пыли на Тритоне нет. Поверхность его сложена льдами — водяным, углекислотным, азотным и метановым. И густо расцвечена толинами — углеводородными полимерами, по числу сцепленных атомов примерно в 100 раз уступающих ДНК, и включающими, кроме углерода и водорода, азот, фосфор, но не кислород. Ещё один элемент окраски — аморфный углерод — банальная сажа. Нет, на Тритоне ничего не сгорело. Сажа и толины присутствуют всюду, где космические излучения воздействуют на метан. Больше всего их на очень холодных телах, покрытых метановым льдом или, как в случае Титана, метановыми морями. Над спутником Сатурна толины образуют полупрозрачную оранжевую дымку. На Тритоне просто покрывают поверхность, смешиваясь со снегом и пылью.
Подобно Марсу, Тритон в прошлом обладал и гидросферой. Но, в отличие от Красной планеты (благодаря толинам, Тритон, впрочем, краснее Марса), гидросфера существовала на спутнике Нептуна сравнительно недавно, — всего миллиард лет назад. В прошлом, пока на Тритоне было теплее, и он мог поддерживать плотную атмосферу, моря и реки этой луны наполнял жидкий азот. В настоящий момент видны котловины, окружённые выточенными прибоем «полками» — шельфом.
Захват планетоида Нептуном и приливные воздействия планеты-гиганта разогрели недра Тритона, и обеспечили ему геологическую активность. Кратеры на поверхности этого тела практически отсутствуют. Средний возраст коры лишь вдвое больше, чем на Земле и Европе, и составляет около 100 миллионов лет. Как и на Европе, омоложение ледяной коры происходит за счёт излияний «тёплого» разогретого в глубинах льда через разломы во льду переохлаждённом и более плотном. Но поскольку на Тритоне поверх водяного льда мог плескаться азотный океан, рельеф в результате таких процессов приобретал странный, нигде более не встречающийся вид «дынной корки».
Сейчас Тритон остывает, но криовулканы всё ещё действуют, выбрасывая газообразные метан и азот. Вероятно и наличие у планетоида жидкой мантии из смеси воды и аммиака. Однако, расположен этот океан глубоко и едва ли пригоден для жизни. Разве что, для жизни на основе азота, которая заслуживает отдельного описания…
…Итак, откуда же на Тритоне русский след? Межпланетная станция сумела сделать и передать на Землю весьма качественные снимки поверхности этого тела. На которых учёные различили множество деталей рельефа планетоида. И эти детали требовалось как-то назвать. Топонимика же в астрономии подчиняется сложным и строгим правилам. Названия должны выбираться без национальных предпочтений, а в случае Тритона им следовало ассоциироваться с мифологией и водой. Так на луне Нептуна появились кратер Водяной (Vodyanoy), борозда Енисей (Yenisey), пятно Кикимора (Kikimora), рытвина Обь (Ob).
