Марелла — небольшое членистоногое, жившее в кембрийском периоде (542-485 миллионов лет назад) — эпоху богатую на диковины. Это было время смелых экспериментов. И, как следствие, очень странных тварей. Достаточно вспомнить галлюцигению. Но даже на столь ярком фоне Marrella splendens выделяется. Не столько даже обликом, хотя и он дорого стоит, сколько внезапностью и эффектом решения, обусловившего особенности её внешности.
Вообще, марелломорфы — процветавший в кембрии, но позже вымерший класс членистоногих. Родство которого с другими классами не установлено и, вероятно, является очень отдалённым. В некоторой степени, как можно видеть на иллюстрации, походили марелломорфы на пауков, по кембрийскому обычаю были невелики — несколько сантиметров, максимум, — и образ жизни вели мирный. Питались эти существа детритом.
Marrella splendens выделялась из достаточно унылой группы марелломорфов, как, опять-таки, можно видеть на иллюстрации, странной формой панциря. Точнее, длинными выростами головного щита, не прилегавшими к телу и слабо минерализованными. То есть, довольно мягкими. Скорее кожистыми.
Сами по себе шипы, длинные выступы и рога на панцирях не являлись в кембрии чем-то необычным. Такая мода была введена трилобитами из сугубо практических соображений, связанных с особенностями ротового аппарата наиболее грозных хищников этой эпохи — динокарид . Этот аппарат, по-своему, был хорош, но не действовал на то, что в рот не пролезало. И рога помогали трилобитам в рот «ужасной креветке» не попасть…
Однако, несмотря не некоторое сходство с противодинокаридными рогатками трилобитов, головной щит мареллы таким же образом действовать не мог. Он сгибался, не прикрывал длинные ноги и даже тело, да и сам мог быть слишком легко перекушен. Так что, марелла озадачила палеонтологов сразу. Ещё до того, как её главный секрет был раскрыт.
Ключом же к сенсационному открытию стала очень детальная окаменелость, отчасти отразившая внутреннее строение панциря и сохранившая в своём составе некоторое количество молекул, изначально в головной щит мареллы входивших. Оказалось (к сожалению, художники ещё не привыкли к этой мысли; им и на привыкание к пернатым птеродактилям понадобилось 15 лет), щит мареллы был яркого, скорее всего, красного цвета. И к тому же, переливался и блестел.
То есть, головной щит мареллы выделялся на фоне дна. Буквально, бросался в глаза. Его очень легко было заметить.
В чём же выгода привлекающей внимание внешности для существа мирного, опасающегося хищников и, по-логике, заинтересованного в незаметности? Ответить на этот вопрос позволяют особенности глаз, в которые щит мареллы бросался. Это были сложные, отлично по меркам эпохи кембрия развитые, фасеточные глаза динокарид.
Принципы действия зрения кембрийских хищников ещё в прошлом веке были изучены на материале их доживших до наших дней современников (ну, почти современников) — мечехвостов . Главная, лучше всего развитая пара глаз была предназначена для обнаружения движения. И только для этого. Даже уровень освещённости определялся с помощью дополнительного комплекта оптических рецепторов. Навигация же осуществлялась с помощью органов осязания, регистрирующих отражённые от преград ударные волны в воде.
Ответственные же за наведение на добычу «охотничьи» глаза действовали по принципу максимального контраста. То есть, если от двух соседних фасеток приходили сигналы разной интенсивности, более мощный дополнительно усиливался, а менее мощный — глушился. Картинка, таким образом, получалась очень необычная — контурная. Зрение было заточено на обнаружение границ объектов. И действовало очень хорошо, позволяя вычленять предельно не контрастные объекты. А если какой-то из контуров, сохраняя форму, ещё и двигался относительно других, происходил захват цели.
И как выглядела в глазах динокарид марелла, обладающая очень контрастным головным щитом и матово-чёрным телом? Хищник видел только щит. Тело мареллы и её ноги враг увидеть не мог технически. Более слабый сигнал от объектов по краям щита глушился, и враг наблюдал странную ярко-белую загогулину на однородном чёрном фоне. Загогулина двигалась, значит, была живой, и подвергалась атаке.
То есть, хищник кусал не мареллу, а её не прилегающий к телу головной щит. Щит же был мягким, и действительно легко перекусывался. После чего, в дело вступали уже химические рецепторы. Обнаружив, что загогулина оказалась несъедобной, враг прекращал атаку
